Величие безрассудного случая! Настоящее и, наверное, единственное чудо, дарованное хотя бы раз в жизни каждому. Ведь так сложилось, что Валерия заинтересовал именно этот мальчик, которого приводил и уводил из школы старший брат, ещё неспособный дать отпор. Тот же всемогущий случай в годовщину смерти Стаса таки позвал его на нужную тропу, ознаменовав долгожданную встречу рождением нового, исключительно прекрасного майского утра. Именно это самое совпадение подсказало некоему несчастному человеку о верном способе избавления от страданий и, непременно, красивом – на рассвете на железнодорожных путях.
Валерия, искренне и от чистого сердца предложившая Тимофею стать её сыном и получившая согласие, вела его на вокзал. Не знала – чувствовала, что это наконец-то закончилось. Больше не будут мучать сны, в которых она рыдает, размазывая кровь отца по лицу, и копает ночью в саду под бестолковыми звёздами. До них не дотянуться. Их нельзя убить. Белые точки в небе, глупые свидетели, не могли никому рассказать о её грехе в состоянии аффекта, но напрягали очень… Теперь навеки избавилась от удушливого кашля и тугой боли в груди. Теперь-то у них всё будет хорошо.
Валерия торопилась уехать со своим сыном куда угодно, чтобы поскорее начать всё заново. Чтобы подарить свою любовь, растоптанную людьми, одному единственному человеку, ответившему взаимностью – Тимошке. Однако планам не суждено было сбыться, как задумано. Поезд в счастливую жизнь отменили, как и остальные, из-за какого-то умника, бросившегося под товарный состав.
Остался последний вариант – автостанция. Всего полчаса ходьбы. Могли бы подождать, пока откроют железную дорогу. Вот только Тимофею передалось скрытое волнение названной мамы. Пусть тревога никак не дёргала мышцы её бледного лица, как рыболовные крючки. Напротив, Валерия вела сына по переулкам вдоль заборов без спешки, будто на прогулке. При этом едва заметно улыбалась. Словно ждала чего-то. Мальчик же ничего не ждал. Догадывался, но не верил. Не верил в могущество случая. Но тот опять же подшутил над смертными, когда в похожих безлюдных декорациях Валерия и Тимофей встретились со Стасом и Петей.
Они замерли в десяти метрах друг от друга. Не так, как в кино про ковбоев, а словно бывшие. Мол, вроде и расстались полюбовно, а осадочек остался. Женщина нисколько не смутилась, только устало смахнула пряди с лица. Сыночек её, растерянный, так и не выпускал руки матери. Петя стоял поодаль, на травке, жался. Обезоруженный свободой открытого пространства, не знал, куда себя деть.
Стас смотрел на Валерию в упор. С того момента, как к нему попала её тетрадь, в лице он более не менялся. Та узнала в том едва ли скрытую угрозу. Будь у неё выбор –предпочла бы лучше постоять так перед бешенным быком. Пусть никак она не выдавала потаённого страха. Мёртвые не боятся смерти. Бывшая начальница только вымученно улыбнулась, скрывая за напускной храбростью психологическое нездоровье, изувеченную душу. Явила искреннее безнадёжное, самой себе в утешение:
– Мы ничего не изменим.
Стас не шелохнулся. Не моргнул.
– Или ты за ним? – намекнула та. Обратилась к сыну. – Иди с ними.
Тима переводил вопросительный взгляд туда-обратно. Неопределённость терзала, но её ладони так и не выпустил. Валерия по-доброму посмеялась:
– Это привязанность, – пояснила она Стасу. Указала на Петю. – Смотри! У тебя то же самое.
Нездоровая лёгкость в голосе и жестах выдавала безнадёгу приговорённого к казни. Вот только умереть-то теперь не получится. Очень жаль. Значит, это лечит не всё.
Валерия сделала шаг в сторону, чтобы обойти – Стас отзеркалил. В другую сторону – то же самое. Убийцу его убийцы даже тронули нелепые попытки поехавшего мальчишки задержать их. Глянула на него снисходительно, умалчивая об очевидной просьбе. Он тоже смотрел ей в глаза, стремительно приближаясь.
В последний момент Валерия за своим отражением распознала смерть. Стас умер давным-давно. Ничто не смогло его вернуть, и та же клятва, обрекающая на бессмысленные скитания тени не возвратила украденную жизнь. Только он сам, отравленный ненавистью, что сильнее небесных запретов и адских печатей, долгие годы томящийся в огне своей холодной тюрьмы за пустотой зрачков протянул руку из темноты за ней. Пусть это страшно. Пусть её половина не его, но она есть. Притягивает. Наконец его обречённая душа нашла целостность. Наконец он им отомстит.
Животный страх кольнул навеки замершее сердце, как заступница и мучительница Пети попала в жадные объятия мертвеца. Не успела оттолкнуть. Земля разверзлась под их ногами и похоронила обоих.