Он аккуратно развесил на спинку стула свое мокрое пальто и растянулся на одной из коек.
— Боже мой, я совершенно вымотан, майор. Могу наверняка проспать целую неделю.
Мне казалось, что он заснул прежде, чем сам понял это, судя по мерному дыханию. Но в этих условиях заснуть было самым разумным. Я лег на другую кровать. Никогда еще мне не было так удобно. Я закрыл глаза.
Я так и не понял, что заставило меня проснуться, может быть, какой-то неуловимый шорох. Когда я открыл глаза, Корк сидел за столом с другой стороны и читал книгу.
Я пошевелился, и он посмотрел на меня поверх очков:
— А, проснулись!
Мои часы стояли. Я спросил:
— Который час?
— Десять. Вы проспали этак часа три.
— А Бинни?
Он повернулся и посмотрел на другую койку:
— Все еще спит. Полезно для него, когда выпадает удобный случай. При такой работе, как у нас, человек пользуется каждой возможностью, да и стоит ли это говорить такому старому солдату, как вы, майор.
Я подсел к нему и предложил сигарету, но он отказался, вытащил трубку и старый кисет.
— Нет, спасибо. Я предпочитаю это.
Он читал трактат Святого Августина «О Граде Божьем».
— Непростая вещь, — заметил я.
Он усмехнулся:
— Когда я был юнцом, отец отдал меня в Мейнут учиться на священника. Через год-другой я понял, что это ошибка, но старые привычки сохранились.
— Это было до того, как вы отсидели в тюрьме, или после?
— После. Отчаянная попытка семьи реабилитировать меня. Они были из среднего класса, майор. Смотрели на ИРА как на бандитскую шайку.
— И попытка не удалась?
— Совершенно не удалась. — Он несколько раз затянулся, пока трубка не разожглась. — Понимаете, двух лет в тюрьме на Крамлин-роуд оказалось вполне достаточно. С тех пор я ухитряюсь избегать подобных мест.
— Я вас хорошо понимаю.
Он кивнул.
— Насколько я знаю, китайцы в Корее тоже вас кое-чему хорошо обучили.
Последовала непродолжительная пауза. Он сидел, попыхивая трубкой, и смотрел вдаль со своим обычным отрешенным видом.
Я спросил:
— Что вы собираетесь делать?
— С Норой, вы имеете в виду? — Он вздохнул. — Думаю, надо самому поехать в Страмор и посмотреть, что на уме у Фрэнка.
— Даже так?
— Конечно, если мне повезет и Бог поможет.
— Он грязный подонок. Думаю, он имеет в виду именно то, что пообещал. Он убьет ее, если вы не скажете ему, где находится золото.
— О, я уверен, что он так и сделает, майор Воген. Просто уверен. Вы мне не сможете рассказать ничего нового о Фрэнке Берри. Мы работали с ним вместе достаточно долго.
— А в чем была причина раскола?
— Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. — Он вздохнул и почесал в затылке. — Полагаю, я тот самый человек, которого вы могли бы назвать старомодным революционером. Я использую силу, когда меня вынуждают, но мне больше нравится сидеть за столом и вести переговоры.
— А Берри?
— Он совсем иной. Фрэнк одержим идеей непорочности насилия. Он считает, что цель оправдывает средства.
Снова наступило молчание. Потом я спросил:
— Вы скажете ему то, что он хочет знать?
— Думаю, нет.
— Так, значит, не скажете.
Его улыбка была естественной и приятной, и я вдруг понял, насколько привлекателен этот человек.
Я спросил:
— Как же вы могли работать с таким человеком, как Берри, и ему подобными? С людьми, которые считают, что можно устраивать массовую бойню? Убивать женщин, детей и всех, кто подвернется под руку?
Он вздохнул и снова почесал в затылке. Это был его характерный жест.
— Видите ли, майор, революционеры, как и прочие люди, бывают хорошими, плохими и безликими, ни то ни се. Думаю, что вы и сами встречали нечто подобное в послевоенное время. У нас есть свои анархисты, люди с бомбами, которые просто хотят все разрушить, и один-два таких, которые считают, что имеют законное оправдание своим уголовным действиям.
— Такие, как Берри?
— Может быть. У нас также есть большое число смелых и честных людей, которые посвятили свои жизни идеалам свободы.
Я ничего не нашел в ответ на это, кроме общей фразы:
— Полагаю, что все зависит от точки зрения.
— Вы знаете, я был знаком с вашим дядей, Майклом Фитцджеральдом из Страдбелла. Вот это был человек!
— Который не знал, когда ему прекратить борьбу.
— Да, но что он сказал бы о вас? — Он зажег еще одну спичку, поднес к трубке и насмешливо взглянул на меня поверх очков. — Вы же нечистый на руку торговец оружием, только и всего. И что теперь вы собираетесь делать, хотел бы я знать?
Это был опасный вопрос, но меня выручило то, чего я меньше всего ожидал: три раздельных удара в потолок над нашими головами. Бинни немедленно проснулся, а Корк вскочил и поднялся по лестнице, стоящей в углу.
Бинни спустил ноги с койки на пол и провел рукой по волосам.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я.
Корк спустился с лестницы и вернулся к столу.
— Все в порядке, — сказал он. — Пора идти.
Бинни непонимающе смотрел на него:
— Что это значит?
— Ты возвращаешься в Страмор, Бинни, — терпеливо объяснил он. — И я с тобой.
Бинни обернулся ко мне:
— Кто из нас спятил, я или он? Разве не половина всей британской армии шарит здесь по холмам, разыскивая нас?
— Верно, — ответил ему Корк. — Но когда все сельские дороги запружены парашютистами, кто обратит внимание на еще двоих таких же?