— Я не могу просто так уйти! — возразил он трагическим шепотом.
— Найдите предлог, например, живот схватило, месячные начались. Обычно это срабатывает, — отрезала Шарлотта. Она перевернулась на бок, чтобы было удобнее писать в блокноте.
— Мне это действительно сложно сделать, — пробормотал он.
— Да, вот такая я противная, мистер Редман, — ласково сказала Шарлотта. — Как насчет того, чтобы встретиться в три часа на Рокфеллер-плаза, на одной из этих лавочек перед зданием А-си-эй, — знаете, где на зиму заливают каток. Я буду в пуленепробиваемом жилете и голубой каске.
— Я знаю, как вы выглядите, — сказал он обиженно. — Я видел вас по телевизору, когда рассказывали о захвате английской компании. Одному Богу известно, как я доберусь, но вы должны дать мне слово, что не будете ничего записывать. Никаких спрятанных диктофонов.
— Даю вам слово, что не буду ничего записывать, — пообещала Шарлотта и сделала пометку в блокноте. — Между прочим, поезда из Филадельфии ходят регулярно и быстро. Я с нетерпением буду ждать встречи с вами. Кстати, может быть, вы позволите мне узнать, как вы выглядите.
— Я довольно высокий и, жена говорит, тощий. У меня светло-каштановые волосы.
«И на спине у тебя мишень», — подумала Шарлотта, вешая трубку. Она опять перевернулась и посмотрела на здание корпорации «Крайслер», сверкающее, как священный монумент, возведенный во славу «ар деко». Это самый глупый поступок в ее жизни. Она сама шла в ловушку, столь очевидную, что не хватало только неоновой вывески. Почему она поверила в искренность Дона Редмана? Потому что он разговаривал, как придурок? Нет, поняла она: потому что кто-то должен был объяснить ей, отчего такая суета вокруг «Дермитрона». Кто-то, кто может предоставить ей конкретные доказательства, — чтобы ей потом тоже поверили. Иначе эта история никогда не закончится…
Она была в таком ужасе, что позвонила Эду Стэнфилду в «Доти Макмерчи» на Уолл-стрит. Она ведь обещала ему позвонить и почувствовала, что ей хочется поговорить с каким-нибудь знакомым человеком.
— Пообедаем сегодня? — сразу спросил он. — Разреши мне сводить тебя в самый лучший ресторан на Манхэттене. Или ты предпочитаешь что-нибудь более утонченное?
— Я не уверена, что смогу пообедать с тобой, Эд, хотя мне очень хотелось бы. Я скоро уезжаю в Вашингтон к Скотту и Салли.
— Тогда, может, выпьем перед отъездом? — тут же нашелся Эд. — Когда у тебя собеседование на Эй-би-си? Кстати, желаю удачи! Я знаю, ты сразишь их наповал. Так когда?
— Сегодня утром. Но у меня и после обеда есть кое-какие важные дела, и я не уверена, что смогу с тобой выпить.
— Что это за важные дела, если ты даже не можешь увидеться со мной, чтобы выпить? — спросил он таким тоном, словно была задета его честь. — Какой удар, Шарлотта! Я думал, в Америке у тебя начнется новая жизнь, и я стану какой-то ее частью.
Она не знала, говорит ли он серьезно или валяет дурака. В любом случае, приятно, когда тебя преследует обожатель, а не наемный убийца. Для разнообразия. Она не могла ответить ему взаимностью: Дэвид прочно обосновался в ее сердце.
Эд заставил Шарлотту пообещать, что она позвонит ему, если после второй ее встречи останется время. Она повесила трубку и поняла, что последние пять минут чувствует себя почти нормально. Затем вернулась к своим приготовлениям: полистав справочник, позвонила в первое попавшееся частное детективное агентство и убедилась, что у них есть необходимое ей оборудование.
Пять минут спустя она поймала возле отеля такси и поехала в западную часть острова. Вскарабкавшись наверх по скрипучей расшатанной лестнице и попав в грязный, плохо освещенный коридор, она обнаружила агентство, которое искала. Однако, когда Шарлотта зашла внутрь, ассоциации с романами о Филипе Марлоу исчезли. Она увидела чистое, по-спартански скромное помещение, экраны компьютеров и современную шведскую мебель.
Безупречно одетый молодой блондин с аккуратной прической, благоухающий одеколоном после бритья, предложил ей различное оборудование для прослушивания и наблюдения на расстоянии. Шарлотта выбрала самую совершенную и самую дорогую аппаратуру. Она получила в свое распоряжение оператора звукозаписывающей аппаратуры и микрофон направленного действия, который мог фиксировать разговоры на открытом пространстве на расстоянии семидесяти пяти футов.
Молодой человек согласился, что Рокфеллер-плаза вполне удачное место и запись должна получиться хорошего качества. Лучше всего расположиться так, объяснил он Шарлотте, чтобы между ней и оператором получилась прямая линия.