Мой артефакт, висевший у него на груди, неистово вспыхнул зелёным светом, и серые облака действительно стали стремительно расходиться, открывая взору темнеющее лазурно-синее небо. Зеваки, разумеется, дружно аплодировали — такого они ещё никогда не видели.
А я стоял, закусив губу, и молил неизвестно кого: «Пожалуйста, пусть всё обойдется. Пусть пространство выдержит! Пусть этим всё и закончится!». Однако этот неизвестно кто не услышал мои мольбы, а если и услышал, то не захотел помогать. Внезапно началось землетрясение, хорошо ещё, что не сильное. Асфальт покрылся трещинами, и зрители заволновались.
«Ну всё, началось!» — обречённо подумал я. — «Это первые признаки».
Землетрясением дело не кончилось: расчищенное аномалией небо вдруг заполыхало разноцветными огнями, повергнув обывателей в шок. Но сильной паники среди них не наблюдалось — глупые люди по-прежнему думали, что до сих пор идёт представление.
— Вот видишь, что ты наделал?! Видишь?! — я был так разозлён и напуган, что мой голос практически срывался на визг.
— Нет-нет, это уже не я, — глаза юноши испуганно забегали. Он понял, что игра окончена.
— Нет, идиот, это ты! Это ты всё это натворил! Из-за тебя пространство разорвётся, и люди погибнут! Молодец, доигрался! А я ведь предупреждал тебя!
Молодой трикстер, осознав, наконец, всю серьёзность положения, поспешно стащил с себя цепочку с артефактом и протянул её мне со словами:
— Локи, сделай что-нибудь! Ты же можешь это как-то остановить?!
— Как я теперь, по-твоему, это остановлю?! — паника взяла верх над рассудком, и я почти себя не контролировал. — Ты, значит, всё это начал, а я должен исправлять, так что ли?! Нет, приятель, всё происходящее на твоей совести! В следующий раз думать будешь, прежде чем играть с артефактами, если, конечно, вообще доживешь до этого следующего раза!
— Локи! — неожиданно на моё плечо упала чья-то рука, и это заставило меня обернуться. Передо мной стояла моя мама. — Сотрудники ГалаБеза, равно как и Агенты Света, прибывают на место происшествия для того, чтобы спасти людей, а не для того, чтобы орать на провинившихся.
— Но я с этим не справлюсь! Это же разрыв пространства!
— Один — нет, но вместе у нас всё получится. Идём!
Мама оттащила меня в сторону, подальше от людей, и вновь посмотрела на небо. Я последовал её примеру.
Цветные огни до сих пор полыхали. Наверное, простым людям казалось, что это красиво. Меня же, как специалиста, огни приводили в ужас, ведь я знал, что на самом деле это космическая радиация, губительная для всего живого. И даже если нам удастся остановить разрыв, этот город и его окрестности ещё долго будут переживать последствия — начнут рождаться больные дети, люди станут чаще умирать, и всё вокруг окажется отравленным радиацией. Но огни — ещё полбеды, аномалия пошла дальше: прямо над моей головой уже зияло чёрное отверстие, которое медленно, но верно расширялось. Это и была так называемая пространственная рана.
— И что мне делать? — спросил я у матери, слушая, как бешено колотится моё сердце.
— Твоя задача не дать пространственной ране разрастись. Удерживай её, чтоб я могла её залатать.
— Я попробую.
Я закрыл глаза, но всё равно видел перед собой это страшное расширяющееся отверстие, в которое уже постепенно начал улетучиваться воздух. Я знал, что если мы не остановим это, оно начнет затягивать всё — людей, деревья и даже дома. Планета будет обречена на гибель. Мы не могли этого допустить.
Я напряг все свои внутренние силы, концентрируя их на пространственной ране. Мой артефакт сиял так, как никогда прежде (мне не нужно было видеть это, чтобы догадаться), и, кроме того, ужасно раскалился и умудрился прожечь одежду у меня на груди — впервые Пересмешнику пришлось отдавать столько энергии сразу. Для меня такое испытание тоже было в диковинку — ни одна моя тренировка не могла с этим сравниться. Удерживать границы пространства было невыносимо трудно, и мне казалось, что я совершаю невозможное.
«Быстрее!» — мысленно попросил я маму. — «Долго я не выдержу».
«Я стараюсь, Локи», — так же мысленно отозвалась Фригга. — «Терпи».
Не знаю, сколько длилась эта напряжённая борьба с аномалией — я утратил всякое представление о времени. Но, так или иначе, отверстие, благодаря усилиям Фригги, начало постепенно сужаться и, в конце концов, исчезло совсем, как будто бы его и не было.
И только после того, как пространственная рана была затянута, я обнаружил, что стою на коленях, упершись руками в асфальт, а изо рта и из носа у меня хлещет кровь. Я попытался встать, но вместо этого упал плашмя, чувствуя, что не в силах пошевелиться. К горлу подкатывалась тошнота, я ощущал сильный озноб и был уверен, что жить мне осталось считанные минуты. Фригга присела рядом со мной и потрогала пульс на шее.
— Я умираю? — с трудом спросил я, сплюнув сгусток крови.
— Нет-нет, что ты, конечно нет, — поспешила успокоить меня мама. — Всё нормально. Уж мне-то знаком этот эффект. Врачи тебе помогут. Через несколько часов ты будешь в норме, поверь.
В этот самый момент ко мне подбежали оперативно прибывшие медики, меня положили на носилки и понесли к служебному флаэру.
— Я жду тебя в отеле, — сказала мне мама и, развернувшись, пошла в другую сторону.
Я испытал лёгкий укол обиды. Что ей, было сложно остаться со мной для моральной поддержки? Но мне было настолько плохо, что я не смог долго об этом размышлять — когда меня донесли до флаэра, я лишился чувств.
========== И снова загадка ==========
Пришёл в себя я уже в госпитале. Врач поставил мне укол в правое плечо и дал выпить какую-то отвратительную на вкус настойку, и буквально через несколько минут я почувствовал себя лучше. Я сказал докторам, что здоров, но они отказались меня отпускать, заявив, что я должен провести под их наблюдением как минимум час.
Я не стал с ними спорить, а вместо этого придвинулся к окну и принялся безучастно смотреть на улицу. По правде говоря, мне совсем не хотелось возвращаться в отель, к матери, и в глубине души я был даже рад случайной задержке: я знал, что меня ожидает самый настоящий разнос, и не мог смириться с этим — ведь виноват во всём был, по сути, не я, а тот глупый трикстер, додумавшийся украсть у меня артефакт.
И надо же, по иронии судьбы тот самый глупый трикстер, которого я мысленно проклинал, через несколько минут появился на пороге больничной палаты.
— Ты?! — я просто не мог поверить своим глазам. — Да как у тебя смелости хватило ко мне заявиться? Ты, видно, совсем с головой не дружишь?
Я ждал, что юноша вновь сострит, но он, к моему удивлению, тяжело вздохнул и произнёс:
— Прости меня.
— «Прости меня»? И это всё, что ты можешь мне сказать после того, что натворил?
— Мне очень жаль, что так вышло, поверь, — наверное, я впервые видел этого парня таким серьёзным. — Я просто хотел поиграть, но всё зашло слишком далеко. Я не думал, что это выльется… в такое.
— Не думал, значит?! — озлобленно переспросил я. — А надо было думать! Я просил тебя остановиться, но ты же не мог опуститься до того, чтобы послушаться какого-то там сотрудника из Совета Галактической Безопасности!
— Я совершил ошибку. Ужасную.
— Поздравляю, что ты это понял!
— Послушай, Локи, если тебе станет от этого легче, можешь со всей силы ударить меня по носу. Или даже об стену головой. Я заслужил это, — тихо произнёс юноша, виновато опустив глаза.
Что и говорить, предложение было заманчивым, но я заставил себя отказаться — такое поведение непозволительно для будущего правителя галактики.
— Не стану я об тебя свои руки марать! — обратился я к трикстеру. — Катись отсюда на все четыре стороны и смотри, не попадайся мне больше на глаза.
— Нет, не могу я так, — покачал головой парень. — Мне очень стыдно за то, что я натворил, а ты, считай, исправил мою оплошность, чуть не погибнув при этом, и я чувствую себя виноватым. Если ты меня не простишь, то сам себя я тем более не прощу. Мне важно, чтобы ты на меня не злился.