— А на мой взгляд, свои ошибки нужно помнить, пусть это и неприятно, — возразил я. — Да, ты прав, изменить прошлое мы не в состоянии, но, благодаря нему, мы можем не допустить ошибок в будущем и, возможно, в какой-то степени даже наверстать упущенное: быть вежливым с пожилыми людьми, зная, что они очень ранимые; поступить на вечернее отделение в институт и прилежно учиться, чтобы, получив образование, устроиться на работу получше; забыть о гамбургерах и начать бегать по утрам по примеру брата. Вот я, например, четыре года проходил обучение, и знаешь, сколько ошибок совершил в учебных сражениях? Иногда они были такими очевидными и дурацкими, что даже вспоминать стыдно. Но знаешь, если бы я все эти ошибки забыл, то я чувствовал бы себя самым несчастным человеком в галактике, потому что мои ошибки — это мой опыт и, помня о них, я не совершу такие же в будущем. А если бы мне стерли память, я всё равно рано или поздно наступил бы на эти грабли. От себя и своих промахов не убежишь, Майкл, и нельзя бежать от них. Нужно просто признать, что ты был неправ, научиться на этом и жить дальше.
— А я и не бегу от них! — трикстер, видно, решил, что я пытаюсь уличить его в трусости, и потому оскорбился. — Что я, виноват, что ничего не помню? Но я не собираюсь себя жалеть и чувствовать себя самым несчастным человеком в галактике! Раз так случилось, значит, это было для чего-то нужно, и мне повезло. Мне нравится моя жизнь, что бы о ней ни говорили другие! Я счастлив!
Мне показалось, что Майкл пытается убедить в этом не столько меня, сколько себя самого.
— Да, конечно, ты прав, так и надо делать, — поддержал я своего нового приятеля. — Ты знаешь, я бы очень хотел этому научиться.
— Научиться чему?
— Во всём видеть только хорошее и радоваться этому. Например: «Круто, я скоро стану правителем галактики, и Тор будет мне будет завидовать!».
— Ты что, в самом деле им станешь? — вытаращил глаза Майкл.
— Да, есть такая перспектива, — я подавил тяжелый вздох.
— И ты что, не рад? Не поверю!
— Да я всё на свете отдал бы за то, чтобы не становиться им, не брать на себя это бремя, — мне, наконец, представилась возможность излить кому-то душу, и я не смог себя удержать. — Эта четырехлетняя учеба стала для меня непосильным испытанием. Каждый день меня не покидало ощущение, что я вот-вот умру. А в жизни будет еще сложнее, мне даже думать страшно, что ждет меня впереди. Ты только представь, какая это огромная ответственность — вся галактика, в которой всё время происходит что-то ужасное, на твоих плечах! Но скажи мне, как я смогу следить за галактикой, если я за собственным артефактом уследить не смог? Как?! Нет, я не готов к такому. Однозначно не готов. И все усилия матери пошли прахом — невозможно за четыре года повзрослеть на четыреста лет, как ни старайся! Да и больно это, по правде говоря, ускоренно взрослеть. Знаешь, когда я был простым трикстером, мне очень хотелось стать непобедимым, великим и вершить судьбы людей. А сейчас, когда я на полпути от своей давнишней мечты, мне иногда мучительно хочется повернуть время вспять! Но тебе меня, конечно, не понять…
Майкл, который обычно за словом в карман не лез, так и не нашёл, что сказать в ответ на мою тираду, но один его взгляд выразил искреннее сострадание лучше любых слов.
Минут пятнадцать мы сидели молча, а затем парень, всё время вглядывавшийся во тьму, радостно возвестил:
— Приближаемся! Видишь, развалины чернеют?
— Чернеют на фоне черноты? — хмыкнул я, ничего не увидев.
— Точно, — улыбнулся Майкл. — Но я всё равно различаю их очертания.
Когда мы подлетели совсем близко, я тоже стал их различать. Замок стоял на вершине выступающей скалы, которая подножием уходила в море. Майкл подошёл к почти что отвесному обрыву и сел, храбро свесив вниз ноги. Я последовал его примеру.
Здесь, у самого моря, дул сильный пронизывающий ветер, приносящий с собой влажность и запах соли. А внизу неистово бушевал океан. Огромные сине-зелёные волны с ослепительно-белой пеной яростно обрушивались на непреступную скалу, словно хотели стереть её в порошок. Возможно, спустя миллионы лет им это и удастся, но пока что камень был сильнее.
— Люблю слушать, как грохочут волны, разбиваясь о скалы, — произнёс Майкл, зачарованно глядя на океан, которому конца-края не было видно. — Когда я только очнулся, я пришёл сюда и сидел на этом самом обрыве около часа, надеясь, что море даст ответы на все мои вопросы.
— Каким же это, интересно, образом?
— Не знаю, я просто надеялся. И ведь море действительно мне помогло. Глядя на его воды, я постепенно успокоился, пришёл в себя, составил план действий. С тех пор я люблю море и скалы, ведь именно с ними связаны мои самые первые впечатления после… не знаю чего. Ну что, идём в замок?
— Идём, — согласился я, доставая карманный фонарик и датчик аномалий. — Наверное, я теперь всегда при виде древних развалин в ночи буду вспоминать, как открыл портал в мир демонов.
— Открыл портал в мир демонов? — изумился Майкл. — Ну ты даёшь! Это даже для меня безумие.
— Я много всего безумного совершил, — ухмыльнулся я и добавил задумчиво: — Быть может, именно поэтому я и оказался сейчас на этом безумном пути.
В полуразрушенном замке ничего особо интересного не оказалось, по крайней мере, на взгляд простого обывателя — тёмные лестницы, залы и переходы. Всё как обычно, ничто не выбивалось из общей атмосферы развалин древней заброшенной крепости. А вот с точки зрения специалиста по аномалиям это строение представляло уникальную ценность — датчик чуть ли не взрывался у меня в руках, и мне даже немного не по себе стало: я боялся, что чуть мы зазеваемся, как окажемся в другом измерении или случится ещё что похуже.
— Всё, пошли отсюда, — поторопил я Майкла, который неподвижно стоял на том самом месте, где он, по его словам, пришёл в чувство. — Я замерил показания во всех экстремумах.
— Чего-чего? — не понял парень.
— Не обращай внимания, специфический термин. Я ещё и не такие слова знаю. Пора возвращаться. Думаю, Фригга уже закончила исследование.
***
— Одного в толк не возьму, — произнёс я, когда мы уже были в полёте. — Если эта планета расположена в зоне с тройкой по устойчивости, то почему все эти аномалии не разрушают пространство? Парадокс, в жизни с таким не сталкивался. По идеи, эта планета уже давным-давно должна была разорваться на куски от такой аномальной активности, а ей хоть бы хны. И главное, на артефакт-пересмешник реакция была, а на это безобразие её почему-то не наблюдается.
— Ну так это же хорошо.
— Не уверен. Мой жизненный опыт подсказывает, что если что-то идет не по правилам, это не сулит ничего хорошего. Надеюсь, Фригга справится с этой загадкой, как и с загадкой твоей сущности.
— Да, хотелось бы узнать о себе хоть чего-нибудь, — пробормотал Майкл, а через несколько минут заснул, откинув голову назад.
Близился рассвет, и я тоже уже клевал носом, но последовать примеру товарища не мог — кто-то же должен был управлять машиной.
Когда мы возвратились в отель, было уже совсем светло, а на улицах начали появляться люди. Фригга дожидалась нас в номере.
— Ну, что у вас? — спросила она, едва мы только переступили порог.
— Вот что, — я протянул матери листок с измерениями. — Аномалия там нехилая, на седьмую степень тянет. Природа вихреобразная, но не типичная, с отклонениями по четырем параметрам.
— Эй, а на общегалактическом можно? — весело попросил Майкл.