Таким образом, за день я «умирал» несколько десятков раз и наверняка установил в этом деле галактический рекорд. А вот «убить» маму мне не удалось ни разу. О таком успехе я, признаться, и не мечтал, понимая, что победить Фриггу для меня невозможно, если только, конечно, мама сама не захочет поддаться. По правде говоря, мать и так поддавалась, иначе учебные сражения кончались бы моей «смертью», не успев начаться.
Каждое моё поражение делало меня отчаяннее и злее — проигрывать раз за разом было унизительно, и я, позабыв про боль и усталость, яростно бросался на противника, но всё равно в итоге оказывался побежденным.
Не знаю, что именно — нестерпимая боль или горечь от бесконечных поражений заставило меня проникнуться к Фригге самой настоящей ненавистью. Сознанием-то я понимал, что ненавидеть мать глупо — она всего лишь занималась моей подготовкой. Но сердце было с ним несогласно, и душой я жаждал мести, как будто Фригга была настоящим врагом. Никогда бы не подумал, что могу испытывать такие чувства по отношению к матери; не подумал бы, что придёт время, и я буду мечтать о том, чтобы причинить ей ответную боль и увидеть на её глазах слёзы.
К слову, ранить пару раз Фриггу мне всё же удалось, но вот слёз я так и не дождался. Мама делала вид, что ничего не заметила, и продолжала сражаться также легко и непринужденно, как прежде. У меня в голове даже мелькнула мысль, что она вообще не чувствует боли, но потом я понял, что это невозможно, и она всё чувствует, просто умеет не обращать внимания и хочет научить меня тому же.
Однако я был уверен, что при всём желании не научусь этому, не достигну такого совершенства, как она. И эти мысли приводили меня в бешенство. Душой я не мог смириться с тем, что никогда не смогу победить и заставить Фриггу бояться меня так, как боялся её я сейчас.
Но учебные сражения — лишь малая часть тех мук, что я испытал за годы подготовки. Прошло немного времени, и мы с матерью стали летать на различные планеты с ужасными природными условиями, где я должен был выживать в течении определённого времени. Это тоже оказалось своего рода сражением, только не с человеком, а с окружающей средой, и вдобавок, конечно же, с собственной усталостью.
Больше всего мне запомнилась раскалённая вулканическая планета — всюду огненная лава, извержения, ядовитые испарения, уродливые крылатые монстры, которые, по счастью, не проявляли ко мне особого интереса, но всё же держали в страхе, и никакого намёка на присутствие разумной жизни. Впрочем, Фригга всегда выбирала необитаемые планеты, и к отсутствию людей я уже привык. А вот жара там стояла такая, что на её фоне климат пустыни Древнего Египта показался мне очень даже комфортным — по крайней мере, там воздух не был пропитан вулканическими парами.
Моя задача состояла в том, чтобы, ориентируясь по приборам, отыскать «лагерь противника» и сразиться с «врагом», то бишь с Фриггой. Прошагать мне нужно было порядка сорока километров, и поначалу я наивно надеялся, что преодолею их за сутки, но уже спустя несколько часов, проведенных в пути, понял, что сильно переоценивал свои возможности.
Во-первых, большую роль играл рельеф местности — ведь я шагал не по ровной дорожке, а среди вулканов, и потому фактическое расстояние оказалось больше того, что указывали приборы. Во-вторых, из-за специфики климата уставал я в несколько раз быстрее, чем при обычных условиях, и потому был вынужден делать частые остановки. Таким образом, на то, чтобы добраться до конечного пункта, ушло без малого три дня.
Много всего натерпелся я за время пути. Как я уже говорил, всё вокруг было раскалённым, и потому не обошлось без ожогов, даже кожа лица пострадала. Но я не стал тратить время на лечение, решив заняться им позднее, потому что понимал, что каждая лишняя минута, проведенная на этой негостеприимной планете, медленно, но верно убивает меня. К тому же, запасы воды были не безграничны и уже подходили к концу, а значит, нужно было торопиться.
Когда я уже не в силах был стоять на ногах и невзирая на боль полз по горячим камням, меня внезапно посетила мысль, что суть всех этих путешествий та же, что и у тренировочных боев — не сдаваться и идти до конца. Ведь если сдамся — погибну. Хотя, Фригга ни за что не допустила бы такого исхода…
Не буду описывать всего, что произошло со мной во время этого трехдневного путешествия — это займёт слишком много места, да и вряд ли будет интересным читателю — слишком уж мрачным покажется повествование, где каждая секунда пропитана болью, дикой усталостью, отчаяньем и ощущением безысходности. Так или иначе, мне всё же удалось добраться до Фригги и даже сразиться с ней.
Конечно, когда я дошёл, силы уже были на исходе, и держался я только за счет энергии, которой снабжал меня артефакт. Каждый раз, когда я думал о Пересмешнике, меня посещала мысль, как здорово было бы преодолеть эти несчастные сорок километров при помощи мгновенного перемещения, которое уже было отработано мною до совершенства. Но использовать этот навык запрещалось — по условиям нашей «игры» вулканическая планета находилась в опасной зоне, и потому надеяться приходилось только на свои ноги.
В сражении ни я, ни Фригга не использовали свои артефакты (разве что я совсем немного, дабы не потерять сознания) по той же причине, и это несколько облегчало задачу. И всё равно я, измотанный длинной дорогой, потерпел поражение. Другого итога я, по правде говоря, и не ждал.
Потом снова был небольшой перерыв, а затем всё началось сначала: лекции, отработка навыков, сражения, выживание в ужасных условиях, работа с аномалиями и всё остальное. И продолжалась эта пытка почти четыре года.
Всего, через что мне пришлось пройти, даже не описать, и бывали моменты, когда я почти был готов сдаться и сказать, глядя Фригге в глаза: «Я не готов. Это не для меня». Но я этого так и не сделал.
Во-первых, как только я представлял себе, что меня лишат артефакта, значка и всех привилегий, исключат из Агентов Света и Совета Галактической Безопасности, желание идти на попятный моментально улетучивалось. «Я уже столько пережил, столько перетерпел, и ради чего это было, если в итоге всё бросить?!» — сурово спрашивал я у себя и, не находя ответа, продолжал тренироваться.
Во-вторых, отказаться от обучения означало признаться в своей слабости и неспособности терпеть серьёзные невзгоды, а это стало бы для меня настоящим позором. Раз мать учит идти до конца, надо идти до конца.
И, наконец, третьей и, пожалуй, самой важной причиной, по которой я не бросал это пренеприятное занятие, была сама Фригга. Ей почему-то было очень важно, чтобы я прошёл подготовку. Ради меня она забросила все свои дела, и я просто не мог разочаровать её, не мог свести на нет все её старания, не мог допустить, чтобы её время, потраченное на меня, было потрачено впустую. Именно по этим трём причинам я шёл до конца, даже не зная, чем всё должно окончиться.
За четыре года почти беспрерывных тренировок я много всего повидал и много чему научился, и потому считал, что теперь меня уже ничем не удивить и не напугать.
Я ошибался, ведь однажды случилось то, чего я не ждал никак. С этого момента и начинается вся история.
Комментарий к Тернистый путь в неизвестность
В этой главе я вырезала одну небольшую сцену - она показалась мне лишней. По-моему, вступительная часть и так слишком затянутая.
========== Испытание реальностью ==========
Как ни странно, произошло это не на занятиях, а во время моих очередных «каникул», которые я, как и всегда, проводил на базе. Наступил вечер, и мы с Ингрид, поболтав немного, легли спать. Я лежал с закрытыми глазами и радовался тому, что у меня впереди ещё целый день отдыха.
Уже завтра вечером я должен был отправляться на багровую планету, дабы продолжить тренировки. На этот раз Фригга сказала, что не станет за мной залетать, потому что ей нужно прибыть на место раньше, чтобы приготовить сюрприз. Что это будет за сюрприз, мама даже не намекнула, но я заранее не ждал ничего хорошего — это явно не торт со свечками и не подарок в красивой обёртке, какие обычно родители кладут своим детям под ёлку. Скорее уж это бомба, которую я должен буду найти и обезвредить, пока та не взорвется, или ещё что-нибудь похуже.