Колючка отломал рукой горлышко от бутылки и стал пить. От неуклюжего движения край стекла повредил ему нижнюю губу. Струйка крови вперемешку с пивом течет по подбородку. Капли попадают на грудь, затянутую футболкой.
Колючка говорит:
— Те, кто по-настоящему жертвовали собой, уже мертвы! Остались только мы. Мы не успели.
Великан хохочет, пока я открываю свою бутылку.
— Тебе тоже надо надраться сегодня, — говорит он, утирая слезы.
— Почему?
— Я так хочу. Пусть это будет частью учебы. Я твой командир, слушайся приказов.
Я ничего не имею против. Гнев уходит, но свято место пусто не бывает и появляется скорбь. Я вдыхаю запах одряхлевшего Белого мира и ненавижу его за то, что он не хочет меняться.
Мы с Колючкой садимся во дворе на пустые ящики, курим и пьем пиво. Бросить курить нелегко, особенно в подобные моменты. Колючка треплется о том о сем, а когда настает моя очередь говорить, я рассказываю ему о мертвой Рексе.
7
Света приходит ко мне, и мы занимаемся любовью. Нет, мы трахаемся. Мы изголодавшиеся по телу животные. Об этом я думаю, вбивая в нее свой член. Мы оба совершенно некрасивы в эти минуты, но обоим нам наплевать. Мы слишком долго жили, не зная, кто мы. Внутри своего мира мы стали свободными. Наше целомудрие состоит не в отказе от телесности, а в признании факта, что нам предстоит внести вклад в банк чистого ДНК. Катаясь по ковру, мы ведем разведку боем. Сначала выясняем, на что мы способны, а потом пожираем друг друга. Запах секса пропитывает мою квартиру, он давно поборол вонь корвалола, который принимает мать Светы. Это победа жизни над увяданием. Обретение бессмертия.
Света приходит и остается у меня на ночь. Натрахавшись вволю, мы говорим о том, что услышали на занятиях Генерала. Мы вдвоем посещаем лекции, которые читает или сам Генерал, или кто-то из доверенных лиц. Нас учат быть русскими людьми, изо дня в день доказывают, что это совсем нелегко. Курс рассчитан на два месяца, параллельно мы проводим некоторое время с наставниками. В конце кандидатов на вступление в Сопротивление ожидают какие-то экзамены. Никто не знает, в чем будет состоять испытания, и нам страшно.
Света задерживается на работе, поэтому ей сложнее, чем мне. Ее наставница — Олеся — девушка, которой недавно исполнилось девятнадцать. Студентка гуманитарного факультета, не стесняющаяся ходить с бритой налысо головой и в высоких тяжелых ботинках. Света говорит, что она сумасшедшая и что подстроиться под ее образ мысли очень непросто. Ничего плохого она, конечно, не имеет в виду. И Света старается делать свою работу.
Часто они сидят в штабе у Генерала и приводят в порядок постоянно пополняемую базу данных, редактируют проекты акций информационной войны, составляют расписания занятий и встреч. Бывает, Олеся и Света выходят на улицу, чтобы прочувствовать всю мерзость происходящего, посмотреть в лица тем, кто живет умиротворенно, думая, что достиг предела свободы. Света и ее наставница наблюдают за миражами. Они среди врагов. На поле боя. Навстречу им плывут сотни и сотни черных нечеловеческих лиц. Им приходится ждать удара в любую секунду и с любой стороны.
Света спрашивает у Олеси:
— Есть ли у тебя какой-нибудь план?
Это напоминает мне мой разговор с Колючкой.
— Ничего у меня нет, — отвечает Олеся, — мне это не нужно. Вот ты у меня третья. Я тобой довольна. Такой отчет я и напишу. Проще пареной репы — не старайся мне нравиться. Если ты слишком хорошо подчиняешься и не думаешь головой, ты просто дура. Если чересчур наглая и независимая — тоже ничего хорошего.
Сходные обстоятельства, сходные беседы. Не представляю, какой бы из меня вышел наставник.
Я спрашиваю, не пекут ли они там пироги, не вышивают ли крестиком.
— Нет. Хотя, может, лучше бы пекли. — Я понял, о чем она говорит.
Олеся заставила Свету подстричься коротко и надеть ботинки. Я говорю, что это не совсем подходит. Моя блондинка — не уличный боец. Есть еще неудобство, так как на работу ей приходится переодеваться в более привычную одежду.
Света теперь другая. Переход от теории к практике выражается в ее постепенном раскрепощении. О том, чтобы так заниматься любовью, как делаем мы, раньше моя блондинка и не думала.
— Но участвовать в уличных побоищах я не намерена, — говорит она однажды, лежа рядом со мной. Раздетая, Света находится в пятне света, падающего из окна. Во дворе шумит ветер. — Олеся сказала, что многие молодые девчонки стремятся в штурмовые отряды. Намекала, хочу ли я туда. Я не дала ответа. Пока что.
Я сказала, что она вольна принять любое решение. Расовые интересы выше личных.
Я трогаю рукой ее короткие волосы. Они отрастут вновь, когда моя блондинка переродится в новое существо.
Света шагает по улице, похожая на свою наставницу, и черные смотрят на нее с недоумением. Что-то происходит на той земле, которую они явились растоптать и исковеркать. Вдохновленный этим, я говорю ей, что нам нужно пожениться. Да, она, говорит, да, да — и ложится своим животом на мой живот. После клятвы. После того, как мы вступим в Сопротивление.
Я отвечаю, что согласен.
Мы снова трахаемся. До самого утра, будто ровно в 6:00 нам запретят этим заниматься навсегда.
Рексу уничтожили на следующий день.
Я ухожу на работу и занимаюсь тупой рутиной, надеясь, что после посвящения для меня найдется в Сопротивлении иное занятие. Более полезное. Генерал придерживается старой линии поведения. Он перевоплощается в скучного занудного типа, которого ничто в окружающем не интересует. Только когда он смотрит в мою сторону или передает сообщение по локальной сети, я чувствую его истинное присутствие. Мы — призраки, постепенно обретающие плоть.
Я чувствую, как внешняя среда меняется. Но я еще ничего не знаю о начале крупномасштабного наступления на режим.
Тогда же произошло нечто еще. Один из людей в офисе проявил себя с неожиданной стороны. Он стоял на пороге дверей начальника и говорил:
— Если вы позволите снова упрекнуть меня в чем-либо, касающемся моей национальности, мы будем разговаривать по-другому. Я предупреждаю.
Этот парень с рыжеватыми волосами и глазами цвета полуденного неба пришел к нам полгода назад. Он был из породы кротких овечек, а сейчас его голос крепок и спокоен. Я как раз проходил мимо, когда уловил эти слова. Для начальника проблема в том, что парень — русский, и он жалеет, что принял его на работу.
Я стою неподалеку от двери. Я слышу голос человека, обретшего смысл жизни, того, кто больше не желает поклоняться призрачному праву чужаков управлять собой. Выходя из офиса начальника, парень встретился со мной взглядом. Мы разошлись молча, понимая, что здесь не место и не время, чтобы выяснять подробности. Я посылаю Генералу сообщение из одной строки: «Он один из нас?» Генерал отвечает: «Да. Уже пять дней».
И снова рутина. Она требует от меня присутствия в офисе до пяти часов вечера, и я высиживаю время до конца. По эффекту это сходно с китайской пыткой водой. Капли падают тебе на лоб до тех пор, пока ты не свихнешься.
Я прихожу домой с полным отсутствием всяких желаний. Колючка не требует меня сегодня, зато спустя полчаса приходит Света и говорит, что ее собаку убили. Освободившись раньше, моя блондинка отправляется прогуляться. Сегодняшний маршрут оказывается длиннее обычного, а Света, погруженная в свои мысли, этого даже не замечает, пока не слышит визг тормозов. Из-за угла, нарочно заехав на газон, вылетает иномарка. Рекса не успевает даже гавкнуть, как ее накручивает на переднее колесо. Шкура растягивается и лопается от натяжения и то, что под ней, сминается в аморфный ком. Из куска мяса торчат кости. Света стоит и смотрит на происходящее. Несколько секунд принимают размеры вечности. Проклятие матери сбылось. Из массы того, что остается от Рексы, смотрит непонятно как уцелевший глаз, и переднее правое колесо иномарки все в крови. Машина дает задний ход, отовсюду смотрят люди.