3
— Я должен был остановить тебя, — выдохнул Лорот. — Должен был взять тебя с собой…
— К тому моменту мы были слишком далеки друг от друга, а я был слишком горд, слишком зол на тебя. Я видел, как ты отдаляешься от матери в пользу ученицы Древена. В некотором смысле я понимал, что ваш брак был политическим шагом, но Лиршада… она была моей мамой, — Тейн поднял взор. Изумрудный взор сверкнул сквозь вырезы лицевой маски, отражая свет ночного светила. Как и ранее, лагерем Шасури оставался заброшенный Весенний дворец. — На этом закончилась история нашей семьи, клана «Иль-Вэн» и началась история «Шасури».
— История «Иль-Вэн» не закончится, пока жива хоть одна частица клана. Как и история нашей семьи.
На сокрытом маской лице проступила задумчивость. Повелитель подземной обители взглянул на собственную ладонь, укутанную в кожу и сталь, перевёл взор на узника и его усталый взгляд. Был ли Лорот тем самым эльфом, которого Тейн с гордостью называл отцом? Был ли Тейн тем самым эльфом, которого генерал Тэлагат называл своим сыном?
— Где твой телохранитель? — наблюдая отсутствие огромного зверочеловека, промолвил Лорот. — Учитывая происходящее, рогатая нянька должна быть начеку.
— Да уж, ваша с Алуданом интрижка не прошла без следа. Можете гордиться собой. Похоже, в Иш-Колл у меня более нет союзников.
— И всё же, ты сидишь здесь, рядом со мной, в то время как твоего присутствия требует народ? Не похоже на тебя.
— После заточения в имперских казематах, я полюбил тишину. Она была единственным моментом, который не приносил боль. А народ… я пролил ради них столько крови, вытащил их из небытия и продал свою душу. Ради чего? Всё ради того, чтобы они повернулись ко мне спиной.
— Неужели, ты ожидал иного? Они хотят мира, Тейн, хотят видеть, как взрослеют их дети.
— Они хотят видеть, свободное небо Тарлада! — владыка повысил тон.
— У вас был шанс вернуться на тропы Тарлада в составе иролланского государства, но вы предпочли изгнание. Вы — лорды Тарлада. Почему? Не возвращения Тарлада желаешь ты, а отмщения. — Лорот выдохнул. В его глазах по-прежнему сияла скорбь, но взгляд устремился к лику эльфа, что стал причиной погибели тех, кого знал и любил Лорот — лику его сына. Фиолетовая ладонь, скованная путами, мягко коснулась закованного в сталь плеча, освещённого лунными бликами. К удивлению Лорота, Тейн не отстранился. — Послушай. Я знаю, что за огонь пылает в твоей душе. То же самое пламя, что сжигает меня. Как бы мы ни отрицали того, в нас живёт мстительное естество. Мы должны преодолеть его. Вырваться из порочного круга. Только так мы положим конец окружающему безумию. Вместе. Я и ты.
— Я и ты? Боюсь, уже слишком поздно…
— Хватит причитать, Тейн! Никогда не поздно сделать шаг в верном направлении. Никогда не поздно оставить путь крови.
— И ступить на путь слезы? Хм! — пусть и несколько сдавленная, но из уст эльфа прозвучала усмешка. — Не жди от меня никаких гарантий, отец, но… я подумаю над твоим предложением. Я вижу, как сильно ты дорожишь дочерью… моей сестрой. Вскоре вы встретитесь. Их с Шеймусом видели в Перекрёстке Эридана.
— Вновь отправишь за ними отряд?
— Напротив, — Тейн поднялся с места. — Они сами придут ко мне в руки. Так или иначе, мы встретимся в Харасан-Талу. Там всё и встанет на свои места.
— Ты примешь верное решение, — голос Лорота наполнился былой, лишённой всяческих сомнений сталью. — Я знаю.
— Надеюсь, — промолвил Тейни соприкоснулся с отцовским взором. Спустя сотни лет отец и сын вновь взирали друг на друга ни как чужие или враги, но как часть чего-то единого, чего-то большего. Тейн прикоснулся к отцовскому плечу. — Как бы то ни было, я должен сказать тебе спасибо. За всё, что ты сделал для меня и… прости…
— И ты, сын. Прости за всё, что я сделал… за всё, что я не сделал.
4
— Прошу тебя, остановись… — стоя на коленях, промолвила эльфийка. Охваченный слезами и ритуальной полумаской взор наблюдал за тем, как её сообщник тонет в хватке огромной трёхпалой руки.
Ещё несколько часов назад ночь охватила лесные тропы, однако мрак был не в силах скрыть острые взоры обитателей подземелья, как и последствия минувшей бойни. Полтора десятка эльфийских тел разной степени повреждения теряли остатки жизни бок о бок с подземными ящерами и группой троглодитов. Отряд во главе с сумеречной ведьмой, покинул подземные стены Иш-Колл минувшим утром, оставив позади распри сородичей и первые очаги восстания. Движимые идеей, воины тени последовали за тем, чьё имя носил их клан, но более не представлял его интересов. Они отыскали след господина, дабы совершить то, о чём завешал сир Кихал и остановить Тейна Шасури… но как зачастую и бывает, охотник сам стал добычей.
Будучи жрицей Малассы и мастером магии теней, сумеречная ведьма не успела пустить в ход смертоносные чары, ассасины оказались застигнуты врасплох, а троглодиты, будучи основной «пехотой» армий подземелья, столкнулись с существом, многократно превосходящим их в силе.
— Тарум, прошу, — подал голос укутанный в тёмные одеяния эльф — нынешний лидер отряда и один из ближайших сподручных Тейна. Его голос был полон мелодичности, а взор переместился с минотавра на пленённую эльфийку. — Полагаю, ты и возглавила отряд? Почему, вы нарушили приказ повелителя?
— Потому, что Тейн предал нас! — сквозь слёзы прошипела девушка. — Он продал Тарлад людям и если мы ничего не сделаем…
— Закрой пасть, тварь! — послышался гневный рык на искажённом Монлин. Возвышавшийся на более чем восемь футов от земли, чёрный однорогий силуэт приблизился к пленнице. Каждый его шаг отдавался вибрацией в почве, а окровавленная секира в руках вызывала ужас не менее чем разъярённый взгляд. Эльф, сжатый в могучей трёхпалой руке, болтался на манер тряпичной куклы. — Никто не смеет оскорблять Тейна Шасури!
— Почему, ты служишь ему?! — вдруг, воскликнула эльфийка. Залитый слезами взор, свободный от ужаса соприкоснулся с взором колоссального зверочеловека. — Неужели не понимаешь?! Если Тейн достигнет цели, все мы окажемся в плену! И ты, и ТВОЙ народ! Шасури сошёл с ума! Мы…
В руках Тарума послышался приглушённый треск, сопровождаемый протяжным стоном. Уж чего не мог терпеть телохранитель Тейна, так это нравоучений. Единственный, кто смел поднимать на колосса голос, был тот, кому Тарум принёс клятву верности — тот, кому он поклялся служить не жалея собственной жизни. Эта верность была сильнее здравомыслия, сильнее доводов извне и даже сильнее гордости. Даже собственные отпрыски не значили для Тарума более, чем служение господину. Его лояльность не знала границ.
— Тарум, оставь бедолагу, — вновь промолвил лидер отряда. Единственная причина, по которой минотавр внимал его просьбам, была личная воля Тейна. — Мы не ищем смерти для наших братьев и сестёр. Мы лишь следуем воле нашего господина и самой Малассы.
— И какова же воля Малассы, «брат»? — приблизившись к телу отброшенного сородича, промолвила эльфийка. — Я слышу шёпот тёмной госпожи, как никто иной. Она несёт знания, но лишь для тех, кто способен слышать и она никогда не говорила мне о союзе с людьми! Не просила отдавать наши земли чародеям-еретикам! Маласса… — вдруг, в недрах лиловых глаз вспыхнуло осознание. — Дело ведь не в Тарладе. Обман, он и есть сама цель. Ты… ты знал о нашем появлении здесь. Вот, как вы подготовили засаду…
— Теперь ты понимаешь, — на лице эльфа расцвела многозначительная улыбка. Отныне сумеречная ведьма поняла, что как бы искусна она не была в искусстве Малассы, ныне перед ней находился тот, кто некогда был порождён великой тенью, а сами его мотивы были непостижимы чуждому разуму. — Полагаю, понимаешь ты и то, что теперь, я не могу сохранить тебе жизнь.