— Что Су’ура может знать о Рутхаке?! Что Су’ура может знать о клятвах и потерях?! Ничего! А теперь, уходи!
Орчиха замолчала, навострив на старого орка взгляд. Эти жёлтые глаза, словно принадлежавшие волчице — ныне их наполняла горечь и приливающие слёзы. Су’ура не посмела пустить слезу в тот момент, когда находилась на грани смерти. Не дрогнула она и в тот момент, когда ладонь инквизитора оставила на плече памятный ожог. Без страха и сомненй Су’ура отправилась в поход с отрядом Бакрута, но достигнув его кульминации, она осознала, что для орка, который принял беженцев «Дикого Уха» как своих родных, для орка, глядя на которого, Су’ура, казалось, взирала на дух собственного отца, этот поход был последним. Более ничего не тревожило разум Бакрута. Более старый орк не собирался обращаться к голосу разума. Отныне его вёл голос, которому он хотел отдаться все последние годы — голос расколотого сердца.
— Су’ура знает только то, что Рутхак тревожился о будущем орков… — склонив голову, промолвила орчиха. — Знает то, что Бакрут нужен клану. Бакрут нужен Су’уре…
— Уходи, дитя, — в последний, краткий миг в голосе вождя прозвучала та самая «отцовская» нота. — Отыщи того, за кем пришла и живи. Оставь смерть старикам.
2
— Уверен?
— Пленник сказал так, — кивнул Аорок и ткнул пальцем в схему построения, наскоро расчерченную на земле. — Рыцарь и его офицеры будут идти здесь.
С момента исхода миновало несколько часов. Солнце неспешно подкралось к линии горизонта. Всё это время дюжина багатуров во главе с вождём преследовали разбитое на отдельные части воинство рыцарей, что спешно покидали стены форта Блэкстоун в направлении юга.
Контингенты рыцарских караванов в сопровождении массы слуг и повозок неспешно тянулись вдоль вырубленных лесных троп, далёких от образа имперских трактов. Едва ли и всей стражи форта Блэкстоун оказалось бы достаточно, дабы обезопасить строительство тракта из Вэстрока в Тарлад. Едва ли подобный жест остался бы незамеченным и понятым для соседних государств, а потому, набитые караваны двигались неспешно, позволяя оркам тщательно распланировать манёвр.
— Нужно бить здесь, — послышался извечно угрюмый голос со стороны огромного краснокожего орка. Даже в сравнении с настроем его братьев, Шак’тур Драконобой попросту вожделел грядущее противостояние. — Не дадим рыцарям пространства!
— Плевать на коней! — буркнул Аорок. — Там куча копий и арбалетов! Какой план?
— Сражаться! — без толики сомнений ответил Бакрут. — Ударим так, как предлагает Шак’Тур. Плевать как, плевать на цену! Бакруту нужен череп Антареса!
— Вождь решил идти по пути Отца-Неба? — шаман обозначил своё присутствие демонстративным ритуалом, явив из изувеченной ладони порыв ветра. — И Бакрут омоет клинок в крови. Но путь Бакрута ведёт по пути Матери-Земли.
— У Бакрута нет времени на загадки, Тэликт. Говори.
— Тэликт не может знать всё, вождь. Тэликт лишь трактует волю предков. Бакрут находится перед выбором и только Бакруту ведомо, куда вести клан. Что бы ни выбрал Бакрут, Тэликт идёт с вождём. Так было ранее, так будет и сейчас.
Взор Бакрута дрогнул. В сей миг мысли отчаянного рубаки и познавшего горе отца превратились в мысли вождя, что верой и правдой оберегал свой клан. Сколь сил пришлось приложить Бакруту, дабы пересилить горе утраты? Лишь в благополучии своего народа он находил покой. Всё это время старый шаман — орк, который пришёл с Бакрутом из ранаарских степей, неизменно находился рядом, делился мудростью, бился с Бакрутом спина к спине, выполнял свой долг подобно Шак’туру и его братьям по оружию. Мысли старика ушли в иную степь, к наполненному слезами взгляду Су’уры — молодой, свободолюбивой орчихи, верной своим идеалам. Как же сильно она напоминала вождю сына!
— Рутхак… — в последний раз голос вождя выдал дрожь. — Слушайте все! Атакуем в сумерках, когда рыцари встанут на привал! Проводим разведку, наносим удар! Забираем голову Антареса и уходим. Шак’тур и Аорок пойдут с Бакрутом! Отче-Небо наполнит души орков! За честь крови!
— За честь крови! — подхватили воины.
3
Топот лошадиных копыт и скрежет имперской стали наполнил просторы лесных троп. Солнце едва пробивалось из-за густых еловых крон, а каждая тропа представляла собой одновременно и путь в никуда, и дорогу к затерянным тайнам минувших веков. Лесные лабиринты Тарлада становились непроходимым препятствием для каждого, кто осмеливался бездумно ступить в их простор. Деревья самой разной наружности и размера — от пышных чёрных елей, до титанических секвой, выстраивались в плотные ряды подобно крепостным стенам, а обитатели окрестных земель, будь то дриады, тарладские волки или могучие духи природы, являлись существами абсолютно чуждыми для понимания людей.
— Грёбанные поленья! — фыркнул Джили, припоминая минувшую стычку с раздосадованными энтами. — Кирасу помяли, за шиворот иголок насыпали! По ощущениям сучок до сих пор в спину колется.
— Главное, чтобы в зад ничего не кололо… — ответил шуткой Арти. Соратники тут же поддержали брата по оружию довольными смешками. — А то, маленький укол, а Мария из дома выставит.
— Не выставит! — Джили лишь улыбнулся. — Один раз не считается. Главное, чтобы корни не пустил, — соратники ответили звонким хохотом. Умение посмеяться над собой всегда приветствовалось в подобных, казалось бы, излишне серьёзных кругах. — Главное опять в тупик не упереться. Эх, без этой эльфиечки сложновато. Никто пальцем не тыкнет.
— Как бы нас никто не тыкнул, — сквозь топот копыт послышался голос Виктора. — Идём тихо, не создаём лишнего шума. Наш ориентир — дерево с янтарной листвой и руины храма.
— Да помню я, помню, — Джили покачал головой. — Да только, поди, найди здесь хоть что-то. Да и Рагна́р уже из сил выбивается, — рыцарь хлопнул любимого скакуна по шее. — Знаю, что спешим, но может, пришло время привал сделать?
— Там! — вдруг выстрелил Лайм, едва не упав с лошади. — Дерево! И… Янтарное.
4
— И это называется руинами? — глядя на гигантского вида храм, продолжал причитать Джили. — Как же он выглядел в свои лучшие годы?
Даже спустя три века запустенья строение не утратило свой величественный вид. Деревянный помост близ ступеней храма окончательно порос мхом и растительностью, как и вырезанная из каменной породы драконья голова — вершина чудесного храма. Вопреки визитам мародёров, что орудовали на пограничьях Тарлада, глаза-изумруды величественного создания по-прежнему оставались на местах. Все прочие части строения полностью потонули во мху и густой растительности, что отрезала своды храма от окружающего мира непроходимой стеной. Круг камней, обыкновенно окружавший храмы Силанны, присутствовал и здесь, однако часть многотонных булыжников оказалась вырвана из земли некой чудовищной силой.
— Похоже, сюда угодил шальной снаряд, — раскладывая провиант, промолвил Артемар. Ныне взгляд рыцаря был сосредоточен на вершине храма, где прямиком в «груди» дракона виднелась солидная брешь. — Возможно, били из баллисты или камнем. Растительность, конечно, держит, но выглядит хрупко.
— Обвалим, да и откроется проход, — Джили усмехнулся. — Филин, может, попробуем забраться внутрь? Авось, осталось чего ценного? Былым обитателям оно в любом случае ни к чему.
— Мы ведь рыцари, а не мародёры, — покачал головой Артемар.
— Так разве мы навредим кому? А ты, вот, меч себе обновишь… доспех коня. Что думаем, парни?
— Это место наполнено силой, — наконец, подал голос капитан отряда. Виктор потянул спину и сделал глоток чая. — Заберёмся туда — нанесём оскорбление духам. Думаешь, после этого они примут нас как гостей? Вот и я так не думаю.
— Она упоминала духов, — промолвил молодец, что ныне держался близ Фарбрука. На лице Лайма расцвела улыбка. — Говорила, что они слышат мольбы и свято чтят покой своей обители.
Изначально, рыцарь решил, что речь идёт о девушке, что ворвалась в его жизнь подобно урагану, стала её частью и по итогу вовлекла Виктора в историю, словно сошедшую со страниц сказочных книг. Девушку, что воскресила в душе рыцаря давно забытые, казалось бы, чуждые ему чувства. Интересно, доведётся ли им вновь узреть взгляды друг друга и как сложилась её судьба?