Сидят себе молчком, но видно, что думают о чем-то вместе, сложив усилия, — как будто поодиночке им не додуматься. Отработают на дорожке — и снова друг к другу поближе: нести сообща свою невидимую ношу. Что за ноша — догадаться бы.
— Завтра расслабьтесь, — сказал тренер команде перед отборочными соревнованиями. Премудрый, он отправил их в горы, поручив аборигену Астапу.
Расчет тренера был ясный: там, в горах, они дадут себе хорошую часовую нагрузку, недостаток кислорода на высоте заставит их печень срочно перестроиться и выдавать в кровь столько гемоглобина, сколько внизу не требовалось. И после, спустившись в долину, с разогнавшейся-то печенью — вот побегут!
Астап проникся важностью задачи и повел себя как командир подводной лодки, действуя сурово, значительно и беззвучно.
— Астап, кого ждем?
— Спокойно.
— Астап, а куда ты нас везешь?
— Куда привезу, там и будете.
— Отдадимся в руки судьбы.
Астап развил тайнодействие: на страшной скорости он гнал Мустанга в дебри селений, с воем мотора заруливал в закоулки и тупики и вполголоса объяснялся там с какими-то темными личностями на здешнем языке, а те скупо кивали, молчаливыми жрецами поглядывая на спортсменов внутри Мустанга.
— Террористы…
— Будут снимать скальп, приготовьте ваши черепа!
Оказалось, Астап всего лишь раздобывал хорошие шашлыки, хороший мангал и хороший уголь.
В горах, почти у самой цели, дорога оказалась перекрыта железными воротами на амбарном замке: зона заповедника. Объезда не было: скала, обрыв, и уже скопилось перед воротами несколько машин и автобусов. Слонялись рядом приунывшие туристы.
— Астап, давай разгоняйся — и просто перелетим, чего там.
— Можно с шестом…
Он вышел разведать обстановку (вдогонку: «Астап, ты захватил свой кольт?»). Ни будки, ни ключника — но народ на что-то вяло надеялся.
Сборная республики тоже выбралась наружу, размяла мускулы и расползлась по крутому склону.
Женя потрясла прутья ворот. На нее с интересом посмотрели туристы.
Тогда Астап вынес из кабины монтировку, вставил ее рычагом в дужку замка, и с первого рывка замок отвалился. Восторг прокатился по рядам узников.
Передние машины проезжали в ворота, сворачивали там на обочину и без всякой совести останавливались, уступая ответственность за содеянное следующим позади товарищам. И так Астап оказался первым. Он бесстрашно поехал вперед, презирая предателей, которым дал свободу.
Однако их никто не остановил, и про подвиг Астапа до обидного быстро забыли.
— …бедная, ее на всех соревнованиях ставят. Бежит всегда самая последняя — накушается!..
— А мне кажется, она будет бежать: она такая упорная!
— Я тоже скоро четыреста побегу.
— Куда тебе, ты сто еле добегаешь!
Астап знает их всех по голосам, он ревниво вслушивается, но о нем ни слова. Обернулся из кабины, напомнил:
— А, Гарик? Я своего всегда добьюсь: если мне надо проехать, я проеду!
— Ну дак! — не сомневался Гарик.
И снова они за свое: метры, секунды, победы.
А Астап что, он всего лишь шофер, он их везет.
Прибыли.
— Ну, какое местечко я вам подобрал?
Музыкально струился горный поток, создавая особую тишину. Гарик поднял с земли ссохшийся башмак:
— Ребята, здесь ступала нога человека!
— Место что надо, Астап Ибрагимович, — успокоил Костя.
Цены ему нет, Астапу: кто, кроме него, знает, как жарить шашлыки, когда наступает неуловимая пора размещать на мангале шампуры, когда брызгать водой? Все только плечами пожимают. Им кажется, Астап должен и обязан жарить для них шашлыки, пока они тренируются на дороге. Они думают, Астап им нанялся!..
Они умываются после тренировки в горном ручье, и ноги у них тугие, как рессоры.
— Эй, вы с ума сошли — загорать перед соревнованиями?
— А, я все равно отборочные не пройду.
Астап прыгал и метался перед мангалом, как шаман, священнодействуя; он был похож на пуделя: сухое узкое тело и пышная грива волос — которые, судя по всему, он выхаживал и лелеял, как домохозяйка комнатные цветы. Он мнил себя красавцем, и в кабине Мустанга лежал на виду альбом с его фотографиями. Он глядел со всех изображений одинаково: мимо зрителя, с недостижимым превосходством, особенно стараясь на групповых снимках, чтобы не затеряться среди прочих.
Женя возьми да рассмейся над одной фотокарточкой. Уязвленный, он ревниво заглянул: что уж такого смешного? Он стоял там в рост, расставив ноги в клешах, сощуренный взгляд упорствовал, и при желании можно было, впрочем, счесть Астапа даже и красивым…