Пауза.)
ПИТИ (поднимаясь). Ну, мне пора.
ГОЛДБЕРГ. Пора?
ПИТИ. Сегодня у нас турнирный день. Мы играем в шахматы.
ГОЛДБЕРГ. Вы не будете на приеме?
ПИТИ. Нет. Извини, Стен. Я только что узнал об этом. Сегодня игра. Я постараюсь вернуться пораньше.
ГОЛДБЕРГ. Мы оставим вам немного выпить. Да, кстати, хоршо, что вспомнил. (Маккену.) Пойди, принеси вино.
МАККЕН. Сейчас?
ГОЛДБЕРГ. Ну конечно сейчас. Зачем терять время. Это за углом, помнишь? Пусть запишут на мое имя.
ПИТИ. Мне с вами по пути.
ГОЛДБЕРГ. Обыграйте их поскорее и возвращайтесь, мистер Боулс.
ПИТИ. Постараюсь. До свидания, Стен.
Пити и Маккен выходят. Стенли выходит на середину комнаты.
ГОЛДБЕРГ. Теплый вечер.
СТЕНЛИ (поворачиваясь к нему). Не морочьте мне голову!
ГОЛДБЕРГ. Извините?
СТЕНЛИ (идя к авансцене). К сожалению, произошла ошибка. У нас нет свободных мест. Ваша комната занята. Миссис Боулс забыла предупредить вас. Поищите в другом месте.
ГОЛДБЕРГ. Вы здесь администратор?
СТЕНЛИ. Да.
ГОЛДБЕРГ. Выгодное дело?
СТЕНЛИ. Я здесь главный. Очень сожалею, но вам и вашему другу придется обратиться в другое место.
ГОЛДБЕРГ (вставая). Ах, я совсем забыл, что должен поздравить вас с днем рождения. (Протягивая руку.) Поздравляю вас.
СТЕНЛИ (не замечая его руки). Вы, кажется, оглохли.
ГОЛДБЕРГ. Помилуйте, откуда такие подозрения? Напротив, все мои шесть чувств обострены до предела. Я недурно сохранился для своих пятидесяти, а? И вот что я вам скажу, молодой человек. Теперь разучились праздновать дни рождения. Мало кто понимает, какой это огромный праздник. А ведь рождение — это великое чудо! Как утреннее пробуждение. Чудо из чудес! Некоторые люди — я таких встречал — не любят вставать по утрам. Что в этом хорошего, говорят они. Все тело чешется, бриться неохота, в глазах песок, во рту помойная яма, ладони влажные, нос заложен, от ног воняет — труп, который осталось лишь обмыть. Когда я слышу такие речи, я только улыбаюсь в ответ. Я-то знаю, какое это счастье, вставать вместе с солнцем. Птички поют, стрекочет газонокосилка, а тут еще трава благоухает, колокольный звон, томатный сок…
СТЕНЛИ. Убирайтесь отсюда.
Входит Маккен. В руках у него бутылки.
Немедленно унесите спиртное. Здесь не ресторан.
ГОЛДБЕРГ. Похоже, вы сегодня не в духе, мистер Вебер. Эта добрая женщина выбивается из сил, хочет сделать вам приятное в такой день, а вы…
Маккен ставит бутылки на буфет.
СТЕНЛИ. Я просил убрать бутылки.
ГОЛДБЕРГ. Мистер Вебер, присядьте на минутку.
СТЕНЛИ. Эй, вы! Да будет вам известно, что я чихал на вас. Кто вы такой? Грязный клоун, пустое место. Я беспокоюсь за этих людей. Они так давно живут в этой дыре, что потеряли нюх. Но я-то не потерял. Пока я здесь, ваш номер не пройдет. (Понемногу остывая.) Так что сматывайте удочки и убирайтесь отсюда — нынче плохой клев. Уходите.
ГОЛДБЕРГ. Присядьте, мистер Вебер.
СТЕНЛИ. Нечего беспокоить порядочных людей.
ГОЛДБЕРГ. Садитесь.
СТЕНЛИ. С какой стати?
ГОЛДБЕРГ. Сказать по правде, Вебер, вы начинаете действовать мне на нервы.
СТЕНЛИ. Да что вы говорите? Ну, а если так, то…
ГОЛДБЕРГ. Садитесь.
СТЕНЛИ. Не сяду.
Голдберг вздыхает, садится к столу справа.
ГОЛДБЕРГ. Маккен.
МАККЕН. Что, Нэт?
ГОЛДБЕРГ. Попросите его сесть.
МАККЕН. Хорошо, Нэт. (Маккен подходит к Стенли.) Можно предложить вам сесть?
СТЕНЛИ. Нельзя.
МАККЕН. Я вас понимаю… Но все же лучше, если вы сядете.
СТЕНЛИ. А вы почему не садитесь?
МАККЕН. Речь идет о вас.
СТЕНЛИ. Спасибо, я постою.
Пауза.
МАККЕН. Нэт.
ГОЛДБЕРГ. Что?
МАККЕН. Он не хочет садиться.
ГОЛДБЕРГ. Ну, так попроси его.
МАККЕН. Я просил.
ГОЛДБЕРГ. Проси еще раз.
МАККЕН. Садитесь.
СТЕНЛИ. Зачем?