После уроков Варьяш, как всегда, ожидал ее на углу. Она привычно улыбалась ему, и лицо у Миклоша сразу просветлело. «Радуйся, радуйся! — думала Бори. — Сейчас пригорюнишься».
— Пошли, Миклош.
Ютка наблюдала, как весело, вприпрыжку Варьяш последовал за Боришкой. Ютка смотрела на Миклоша, как смотрят на безнадежно больного человека, который сам еще не догадывается о своей болезни. «Как это нехорошо со стороны Боришки… — подумала про себя Ютка и даже сама испугалась, что слишком близко принимает к сердцу судьбу Варьяша, который так нагрубил ей, от души желавшей помочь ему. — Неужели для меня так важно, что произойдет с этим Варьяшем? — спрашивала она у самой себя. — Разве мне не все равно! — И почти в смятении отвечала: Нет, не все равно! И никто мне не безразличен. Никто!..»
У Сильвии была своя, особенная манера держать голову. И Бори старалась ей в этом подражать. Она шла с Варьяшем по мостовой, поглядывая то влево, то вправо. На улице Беньямина Эперьеша всегда было большое движение, поэтому нужно было соблюдать осторожность, чтобы не угодить под автомашину или троллейбус. Больше всего Бори боялась троллейбуса, и совсем не потому, что могла попасть под него, а потому, что отец, курсирующий со своим «троли» по этой улице, мог увидеть ее с Варьяшем, а потом бы стал стыдить ее за это. Обычно веселый и шумный, Варьяш был на этот раз молчалив, и Бори тоже за всю дорогу не проронила ни слова. Только когда они уже подошли к подъезду ее дома, она повернулась к Варьяшу и, глядя ему прямо в лицо, сказала:
— Сервус, Миклош. Больше ты меня не провожай. Никогда. Ладно?
Странно, но Варьяш не спросил даже почему. На лице его не отразилось ни удивления, ни замешательства. Боришку это даже обидело. «Ишь ты, и бровью не повел», — подумала она.
— Ты не интересен мне. Понимаешь? Так зачем надоедать друг другу?
Молчание.
Боришку это уже начинало злить. Ей хотелось, чтобы Варьяш умолял ее, пытался бы уговорить не порывать с ним. Но Миклош молчал, только переложил портфель из одной руки в другую.
— Ты что, онемел? — раздраженно спросила Бори. — По крайней мере, скажи хоть «до свидания» и дай мне пройти.
— Проходи, — проговорил Варьяш.
По обеим сторонам улицы Беньямина Эперьеша стояли старые-престарые каштаны. Варьяш хлопнул ладонью по стволу одного из них, точно по загривку лошади, и, бросив короткое: «Приветик!» — зашагал прочь. «Ну и хорошо, что я порвала с ним, — подумала Бори. — Он, видите ли, даже не переживает».
Ютка, которая в это время на другой стороне улицы строила в пары второклассников, перехватила взгляд приближавшегося Варьяша.
На лице его было написано такое безразличие, что Ютка даже вздрогнула, как от удара. «Тебе больно, — подумала она. — Если бы ты только знал, из-за чего все это получилось! Началось из-за Сильвии, кончилось из-за Рудольфа. А ты, Варьяш, совсем тут и ни при чем…»
— Попрощаемся! — скомандовала Ютка второклассникам.
И малыши, которым это нравилось, дружно закричали хором:
— До свидания! — А потом защебетали по одиночке: — Сервус, Юцика!
На углу улицы, откуда им уже разрешалось идти домой самостоятельно, они разбежались, похожие в своих цветных платьицах на высыпавшиеся из шкатулки разноцветные бусинки.
Мать встретила Боришку как ни в чем не бывало. Ни о театре, ни о подаренном пальто, ни о дне рождения не было и речи. Она спросила, что нового в школе.
— Ничего, — ответила Бори, — обыкновенный тихий день…
Потом они вдвоем стали обедать — отец сегодня работал во второй смене. За обедом мать рассказывала домашние новости. Заходила тетушка Тибаи (Боришка и другие дети в доме между собой звали ее Гагарой или тетей Гагой) и попросила одно яичко: у нее разболелись ноги, так что сама она не может сходить на рынок и просит Боришку, когда та будет идти мимо рынка или молочной, купить ей десяток.
Сегодня во второй половине дня увезут мебель Шольцев. Завтра жилуправление пришлет маляров; когда те закончат свою работу, придут паркетчики. За несколько дней всё сделают… Эти Шольцы здорово запустили квартиру. Но скоро переедет инженер…
Есть не хотелось, все казалось невкусным; даже черешня, которая только появилась, и та не доставила Боришке особой радости. Она даже не стала доедать ее за столом, а сунула пригоршню ягод в карман передника. Схватив несколько попавшихся под руку тетрадей. Бори направилась к двери.