Теперь можно было идти домой.
XIV
Приготовив уроки, Миннигали уложил книги в сумку.
— Эсей, я к Гибади схожу.
Малика месила тесто в деревянной чашке. Не отрываясь от работы, она сказала:
— Гибади никуда не денется, пойдешь после ужина.
— Нет, я побежал, эсей, мы условились…
— Сейчас придут отец и брат. Зачем же заставлять их ждать?
— Ужинайте без меня. Нужно сделать очень важное дело, — настаивал Миинигали.
Мать всегда трогало, как серьезно, по-взрослому разговаривал Миннигали. Она улыбнулась:
— Что это за «важное дело»?
— Пока военная тайна.
— Ну, раз тайна, не говори, не надо… Делайте быстрее свое дело — и домой. Что за вкус у остывшей лапши?! — сказала Малика.
Миннигали вышел на улицу. У дома на перекрестке он свистнул три раза, и тут же из калитки выскочил Гибади.
Гибади знал, что Миннигали зря не будет свистеть, да и самому ему дома не сиделось.
— В чем дело?
— Сейчас же надо собрать некоторых ребят.
— Зачем? — спросил Гибади. — Что будем делать? Случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось.
Гибади, уже собиравшийся услышать интересную новость, разочарованно махнул рукой:
— Мать сегодня баню истопила. Я пойду.
— Да подожди ты!
Гибади, направившийся было к воротам, приостановился:
— Я не могу.
— Так джигиты не поступают. Ты ставишь личные дела выше общественных.
Гибади ответил на вопрос вопросом:
— Что пользы переливать из пустого в порожнее? Говори, в чем дело, а то я пошел.
— Может, и нет пользы. Но есть одно дело, в котором нам, комсомольцам, надо бы разобраться, — сказал он. — Давеча мать попросила меня в контору сходить муку выписать. Ну, я выписал и пошел на склад. Вхожу — никого нет, слышу голос Сабира в другой комнате: «Что, говорит, теряться, недостачу можно списать на мышей, на мякину или еще на что-нибудь». Кладовщик не соглашается: «Если, говорит, узнают, по головке не погладят». А тот стоит на своем. Меня увидели — сразу как воды в рот набрали… Уж очень странно они себя вели. Думаю, что они по локоть запустили руки в колхозный хлеб… Надо собрать ребят, посоветоваться.
— У кладовщика пе две головы, чтоб воровать.
— Откуда же тогда Сабир муку достает, чтобы торговать? А? И в прошлый базарный день видели его в Стер-литамаке. Опять муку продавал. В колхозе толком не работает, трезвым не бывает.
Не пойман — не вор.
— Знаю! Вот и надо поймать. На месте преступления.
— Как? Думаешь, так просто ловить жуликов? Иди попробуй.
— Надо всю ночь стеречь амбары, где хлеб хранится.
— Ты уверен, что воры придут?
— Обязательно!
Гибади все еще колебался:
— Если ничего не выйдет, мы останемся в дураках. Над нами же будут смеяться…_
— Сам не проболтаешься, никто и знать не будет. — Миннигали начал сердиться: — Зря, что ли, я повторяю, что это секрет? Мечтаешь в Красной Армии служить, а сам боишься одну ночь не поспать!
Гибади надулся:
— Я не боюсь. Если захочу, сутками могу один охранять амбары! И без тебя воров поймаю.
После недолгих препирательств решили посоветоваться с самыми близкими друзьями, которые умеют хранить тайну.
В совещании приняли участие четверо. Миннигали разъяснил задачу. Условились бросить жребий: кто окажется «наверху» — первым пойдет сегодня ночью с Миннигали охранять склад.
— А на уроках как будем потом сидеть? — спросил Юнусов.
— Эта операция не должна мешать учебе, — сказал Миннигали. — В школу ходить. Уроки делать. После уроков или утром поспать часа два, этого достаточно, или… Кто на себя не надеется, пусть сейчас же, откажется. Слабаки не нужны.
Никому не хотелось в слабаки, все молчали. Миннигали выставил вперед палку.
— Ну, хорошо. Тогда давайте жребий кинем!
Кинули жребий, выпало Гибади, на следующую ночь — Гади, на третью — Ахтияру, четвертым был Миннигали.
Когда Миннигали с Гибади подошли к складам, расположенным за правым берегом Уршакбаша, старик сторож еще не пришел. Поэтому ребята чувствовали себя свободно. Они присмотрели место, где можно спрятаться. Между двумя деревянными клетями было свободное пространство, закрытое с одной стороны наваленными досками, с другой — забором. Ребята натаскали сюда соломы, всякого тряпья и решили ночь провести в засаде.
Из-за Карамалинских гор поднялась большая круглая красная луна. В это время и послышались шаги сторожа. Он обошел кругом, все внимательно осмотрел, постучал палкой по замкам. Заметил, что нет кучи соломы, которая всегда была тут, проворчал:
— Даже солому уперли, негодяи! Солому! Надо быть поосторожнее. Раз уж и солому стащили… Попадись они мне, я бы их проучил!
Для порядка сторож походил вокруг складов, потом облачился в огромный тулуп, запахнулся и улегся на своем привычном месте — в затишке, в старом полуразвалившемся сарае, где тихо и благополучно проспал уже не одну сотню ночей.
И в эту ночь ничто не нарушило сна сторожа.
По небу плыла, поднимаясь все выше и выше, луна. А между тем начало подмораживать, и добровольным сторожам становилось не по себе. Гибади и Миннигали сидели, прислонившись спиной к спине. Гибади крепился, сколько мог, наконец не выдержал:
— Никто не придет. Пошли домой, — прошептал он.
Но Миннигали твердо верил, что воры придут.
— Потерпи. Не торопись.
— Я уже замерз. Простудимся. Заболеем еще.
— Не заболеем.
— Да-а… — Гибади дрожал от холода. У него зуб на зуб не попадал. — Тебе, конечно, ничего не будет, ты закаленный, а мне-то как?
— Ты думаешь, если закаленный, так мне не холодно? Мне тоже холодно, но я же терплю!
— Раз мы знаем, что воры орудуют, зачем скрывать от взрослых? Чем здесь сидеть и мерзнуть, пойдем скажем Сахипгарею-агай. Он и без нас что-нибудь сообразит.
Миннигали заколебался:
— Так он нам и поверил!
— Расскажешь слово в слово, что слышал на складе…
— Все равно не поверит. Сабир отопрется, не пойман — не вор! Надо поймать на месте преступления, вот это да!
Гибади, конечно, чувствовал, что в словах товарища есть правда, но ему надоело здесь сидеть, и потому он продолжал упрямиться:
— Это тоже не геройство — торчать тут на холоде!
— Геройства, конечно, особого нет, но все-таки… караулить колхозный хлеб — святое дело.
— Если воры не попадутся, сколько бы мы ни сидели, никто нам спасибо пе скажет.
Миннигали так рассердился, что даже крикнул.
От голоса Миннигали сторож проснулся, пошептал-пошептал молитву, поплевал по сторонам, отгоняя нечистую силу, и снова захрапел.
Ребята надолго умолкли.
На другой стороне реки звонко прокричал петух. Через некоторое время к нему присоединились другие петухи. Луна, достигнув зенита, застыла на месте. Не успели растаять в посветлевшем небе звезды, как деревня начала просыпаться. Один за другим стали подниматься над трубами дымы. А воров все не было. Миннигали подтолкнул друга:
— Хватит, домой пошли.
Чтобы согреться, ребята припустились бегом. Они пробежали через всю деревню, но Гибади все не мог согреться.
— Ночь попусту прошла, — сердился он, запыхавшись.
Чтобы как-то развеселить друга, Миннигали сказал в нарочито приподнятом тоне:
— Не жалей! Воры все равно попадутся. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, а то и в конце педели могут прийти. Не зря же они сговаривались!.. — После некоторого молчания Миннигали добавил: — Ты не обижайся на меня. Ладно?
Гибади, привыкший уже к характеру друга, только кивнул в ответ и побежал к дому.
XV
День шел за днем… Кончилась неделя, а результата не было никакого. У ребят, которые должны были дежурить по ночам, пропал всякий интерес к этому делу. Лишь Миннигали, как оставшийся без всякого войска командир, ходил теперь один караулить склад.