В Сингапуре много школ, мало в них только учеников. Сяопо очень хотелось бы поступить в школу, где учится Наньсин, но папа не позволяет, да еще говорит, что отец Наньсина глупец.
Малайки учатся в малайской школе, там тоже очень интересно. Они идут в школу к одиннадцати часам, а к двенадцати уже возвращаются домой. Говорят, что в этой школе не учитель учит учеников, а ученики — учителя. Девочки приносят с собой еду и ровно в одиннадцать часов спрашивают учителя, чего бы он хотел поесть. Учитель никогда не знает, чего он хочет, но нельзя же голодать до вечера! Поэтому девочки, придя в школу, кланяются учителю и сразу же сообщают: «Есть рис и тушеные овощи». Учитель тут же пишет выбранное блюдо на доске. После этого девочки снова кланяются и, взявшись за руки, идут домой. Сяопо охотно согласился бы ходить в эту школу. Он бы многому мог научить учителей, но папа не разрешает.
Маленькие индусы учатся в английской школе. Учительницы там все американки — с белыми лицами, с длинными носами и голубыми глазами. Сяопо эта школа тоже очень нравится. Кто только в ней не учится! И индийцы, и китайцы, и ребята еще многих национальностей. Какие там, наверно, интересные игры! Сяопо старался бы, и учительницы бы его любили. А может быть, даже разрешили бы Сяньпо стать учительницей; глаза у нее, правда, не голубые, зато она женщина, как и они.
В английской школе тоже много чудес. Родители, например, посылают в школу то одного сына, то другого: так дешевле — не надо платить за обоих. Сегодня на занятия идет старший брат, завтра — младший. Ведь они все очень похожи друг на друга, и голубоглазые учительницы их не различают. Старший, например, сдает экзамен по английскому языку, младший — по географии, это очень удобно. Разве выучишь от начала до конца каждый учебник? Ведь и сами учителя всего не знают: одни учат языку, другие — пению, третьи — арифметике. Человек не может знать всего! Маленькие индусы поступают очень разумно: каждый из них учит какой-нибудь один предмет. Если бы надеть чалму, думал Сяопо, и попросить сестренку выкрасить ему лицо коричневой краской, он вполне сошел бы за индуса и мог бы вместе с ними ходить в школу. Но что зря мечтать! Папа все равно не позволит и наверняка скажет: «Гуандунцы должны ходить в гуандунскую школу. Ясно?»
Сяопо завидовал Наньсину и другим ребятам, зато Саньдо он очень жалел. Саньдо в школе не учился и целые дни сидел с беззубым, длиннобородым стариком в больших очках, который обучал его грамоте. Он не знал ни одной песни, не занимался гимнастикой, и, что самое ужасное, в учебнике его не было ни одной картинки, только таинственные черные иероглифы, мелкие-мелкие. Храбрый Саньдо, который во время игры не побоялся поколотить самого себя, томился дома и поэтому рад был с утра до ночи кричать «долой», хоть пятьсот раз подряд. Иероглифов он знал гораздо больше, чем остальные ребята, но лишь те, что были в его учебнике, а вот вывеску на лавке или какое-нибудь объявление он не мог прочесть и робко говорил: «Здесь иероглифы не такие, как в моем учебнике, я их не знаю!» Бедный Саньдо!
Сяопо, конечно, очень хотелось поступить в другую школу, но свою он тоже любил. В ней училось двести ребят, а может быть, и больше — мальчики и девочки. Учителей было человек десять, и каждый мог прочесть какой угодно иероглиф. Учителя любили Сяопо, а он любил их, но больше всех классного наставника: у него был очень красивый голос, а главное, он умел спать стоя, прямо на кафедре. Сяопо пользовался его слабостью и тихонько выходил из класса поиграть. Когда же учитель просыпался и начинал громко читать, Сяопо незаметно возвращался, и все обходилось благополучно.
В школу Сяопо отправлялся в половине седьмого. В ранце вместе с бумагой, тушью и кисточкой всегда лежала драгоценная красная чалма: вдруг надо будет стать индийцем или еще кем-нибудь.
Однажды утром Сяопо, как обычно, вышел из дому вместе с сестренкой.
— Зайдем к Наньсину! — предложил он.
— Ладно.
Они перешли улицу и подошли к дому Наньсина.
— В школу идешь? — спросил Наньсин.
— Ну да, а ты?
— Я нет. Сегодня ведь не первое число.
— А! — протянул Сяопо. В душе он позавидовал Наньсину.— Пойдем к Саньдо?