Лучше уж вместе с братом идти в школу. А там, смотришь, учитель задремал или начал проверять тетради, тогда можно тихонько убежать с ребятами на улицу или на берег моря, вдоволь наиграться, вернуться, чтобы никто не заметил, а потом вместе с братом прийти домой к обеду. Ведь они с Дапо в разных классах, и тот ничего не узнает. А если Дапо не будет знать, то и мама не узнает. А не узнает мама — не скажет папе.
Это все равно как в пагоде. Не передадут с первого яруса на второй, и на самом верхнем никто ничего не узнает. Вот смех! Папа сидит на самом верхнем ярусе прекрасной пагоды и ничего не знает.
Выходит, пропускать занятия не так уж страшно. Правда, сестренка может наябедничать маме. Но ее легко уговорить. Подаришь ей сломанную подкову или кусочек мела — слова не скажет.
Сяопо это проверил.
Однажды он сказал сестре, что не был в школе. Она не поверила.
Тогда он как бы невзначай похвастался:
— А я пузырек нашел, красивый-красивый.
— Где? Дай мне!
Пузырек перекочевал в руки девочки.
— А я и вправду не был в школе.
— Тогда забирай свой пузырек обратно. Разве можно пропускать уроки?
Сяопо любил свою сестренку и всегда слушался ее. Она такая умная…
Он признался ей, что частенько убегает с уроков, но Сяньпо не выдала его тайны, и мама ничего не узнала.
— Надо любить свою сестренку, и тогда можно спокойно убегать с уроков,— хвастался Сяопо ребятам.
Никто, кроме Сяньпо, не знал о заветной мечте Сяопо стать сторожем или полицейским. Все сторожа в Сингапуре почему-то индийцы, а полицейские — малайцы.
Вид у сторожей очень внушительный: на голове белый тюрбан, лицо коричневое, усы густые, нос длинный, глаза острые. Сяопо они очень нравятся.
Они носят широкую белую рубаху с несколькими карманами, в которых, Сяопо уверен, спрятаны арахис, горох и еще два пирожных. Работа у сторожа легкая: сиди себе целый день у ворот да смотри на улицу. Делать ему нечего, вот он и забавляется тем, что нанизывает на ноги кольца.
Вот у господина Гуаня двое слуг, один слишком белый, другой слишком черный. Сторож-индиец тоже смуглый, но в меру. А какой он красивый, важный!
Нет, никто не может сравниться со сторожами!
Так думает Сяопо.
И потом, сторож может спать прямо у ворот, может ложиться, когда ему вздумается. Из ворот видно все, что делается на улице, можно послушать патефон, и мама не будет мешать (правда, неизвестно, есть ли у старого индуса мама; если нет — очень жаль его, а если есть — интересно, какого она роста?).
Захочет сторож спать — и спит: ему не надо ждать, пока уснет сестренка, чтобы укрыть ее и задернуть полог от москитов, как это каждый вечер делает Сяопо. Больше всего на свете Сяопо боится тигра с красными глазами. И еще тигра, который обижает девочек,— ведь он может утащить Сяньпо. А если задернуть полог — сестренка в безопасности.
— Сянь! Возьмешь меня к себе сторожем, когда вырастешь и откроешь лавку? Смотри, я такой высокий и красивый.
Сестренка долго думала, потом сказала:
— Я ведь буду девушкой, а у девушек разве бывают лавки?
— Но ты можешь стать мужчиной, если захочешь. Утром съешь кашу, подойдешь к кокосовой пальме в саду и скажешь: «Хочу быть мужчиной». И так каждый день. Вот увидишь, вырастешь такой же высокой, как папа. Только не становись индийцем! А то я стану индийцем, ты станешь индийцем — тогда кто у кого сторожем будет?
— Я все равно не хочу никакой лавки, если даже стану мужчиной.
— Не хочешь? А чего же ты хочешь? Быть погонщиком буйволов, да?
— Сам будь погонщиком! — Сяньпо подперла пальчиком щеку и, подумав, сказала: — Когда я вырасту, я… я… буду чиновником.
Сяопо наклонился к сестренке и шепнул ей:
— А чиновник и торговец — одно и то же. Ты разве не слышала, как папа недавно рассказывал, сколько денег потратил в Китае, чтобы купить место чиновника, а потом выручил потраченные деньги и открыл лавку.
— А-а! — протянула Сяньпо, хотя ничего не поняла.
— Папа говорит, что торговцы богаче чиновников. Дапо, когда вырастет, откроет лавку, и мама тоже. Мне бы хотелось быть сторожем у тебя. Ну посмотри, разве я не похож на индуса? — Сяопо вытянул шею, и ему показалось, что теперь он высокий-высокий, выше настоящего индийца.
Сяньпо тоже так показалось, но она упрямо сказала:
— Все равно не хочу лавки!
Сяопо понял, что лучше не приставать к сестренке, а то еще разревется, и сказал:
— Ладно, не хочешь — не надо! Не обязательно быть сторожем. Могу пойти в полицейские, как малайцы, ладно?
Сяньпо кивнула.
Полицейский носит за спиной длинную бамбуковую палку, концы ее торчат с обеих сторон, и полицейский похож на крест. Повернется лицом к югу, и все повозки, трамваи, машины, рикши, которые едут с юга на север и с севера на юг, останавливаются, пропуская те, что движутся с востока на запад и с запада на восток.