Ле Гуин Урсула
День рожденья мира
Урсула Ле Гуин
День рожденья мира
Пер. с англ. Д.Смушковича (0, 7, 8), Э.Раткевич (1, 6),
В.Старожильца (2, 4), А.Новикова (3), О.Васант (5)
Предисловие
Тяжело изобретать вселенную. Иегова устроил шабат. Вишну задремывает в уголке. Вселенные научной фантастики - всего лишь крохотные уголки мира слов, но и над ними приходится серьезно поразмыслить; и вместо того, чтобы к каждой истории придумывать новую вселенную, писатель может возвращаться раз за разом в одну и ту же, отчего вселенная порой протирается по швам, мягчает, и влезать в нее, точно в ношеную рубашку, становится гораздо удобнее.
Хотя я вложила в свою вымышленную вселенную немало труда, не могу сказать, чтобы я ее изобрела. Я на нее набрела, и с тех пор так и брожу по ней, не зная дороги - то эпоху пропущу, то планету забуду. Честные серьезные люди, называющее ее "Хайнской вселенной", пытались разложить ее историю на хронологические таблицы. Я называю этот мир Экуменой, и заявляю вам - это безнадежное занятие. Хронология его похожа на то, что вытаскивает котенок из корзинки с вязаньем, а история состоит преимущественно из пробелов.
Для подобной невнятицы есть иные причины, помимо авторской неосторожности, забывчивости и нетерпения. Космос, в конце концов, состоит в основном из провалов. Обитаемые миры разделены бездной. Эйнштейн объявил, что люди не могут двигаться быстрее света, так что своим героям я обычно позволяю лишь приближаться к этому барьеру. Это значит, что во время перелета они практически не стареют благодаря растяжению времени, но прилетают через десятки и сотни лет после отбытия, так что о случившемся за время полета дома могут узнать только с помощью удачно придуманной мною штуковины - анзибля. (Забавно вспомнить, что анзибль старше интернета, и быстрее - я позволила информации передаваться мгновенно). Так что в моей вселенной, как и в нашей, здешнее "сейчас" становится тамошним "тогда", и наоборот. Очень удобно, если хочешь запутать историков вконец.
Конечно, можно спросить хайнцев - они очень давно ведут свои летописи, и их историки знают не только то, что случилось, но и то, что все повторяется и повторится вновь... Их мировоззрение отчетливо напоминает Екклесиаста, - нет, дескать ничего нового под солнцем, - только относятся они к этому факту с куда большей долей оптимизма.
Жители же всех прочих миров, происходящие от хайнцев, естественно, не желают верить предкам, и начинают творить историю заново; так оно и возвращается на круги своя.
Все эти миры и народы я не придумываю. Я их нахожу - постепенно, крошка за крошкой, покуда пишу рассказ. Нахожу и до сих пор.
В первых трех моих НФ романах была Лига Миров, включающая известные миры нашего участка нашей галактики, включая Землю. Лига довольно-таки неожиданно мутировала в Экумену - содружество миров, созданное для сбора информации, а не для установления своей воли, о чем порой забывает. В библиотеке моего отца по антропологии я наткнулась на греческое слово "домохозяйство" - ойкумене - и вспомнила о нем, когда мне понадобился термин, обозначающий разноликое человечество, произошедшее от одного очага. Я записала его как "Экумена" - фантастам порой дозволяются вольности.
Первые шесть из восьми рассказов в этом сборнике имеют местом действия миры Экумены, моей якобы-связной вселенной с дырками на рукавах.
Мой роман 1969 года "Левая рука тьмы" начинался с отчета Мобиля Экумены - путешественника - Стабилям, которые сидят безвылазно на Хайне. Слова приходили на ум вместе с лицом рассказчика. Он заявил, что его зовут Дженли Аи, и начал свою повесть, а я записывала.
Постепенно, и не без труда, мы с ним поняли, где находимся. Он-то раньше не попадал на Гетен, а вот мне доводилось, в рассказике "Король планеты Зима". Этот первый визит оказался настолько краток, что я даже не заметила, что с половыми признаками гетенианцев что-то не в порядке. Андрогины? Что, правда?
Покуда я писала "Левую руку", стоило мне запнуться, как в рассказ вклинивались обрывки легенд и мифов; порой первый рассказчик передавал эстафету другому, гетенианину. Но Эстравен оказался человеком исключительно замкнутым, а сюжет волок обоих моих рассказчиков за собой, в неприятности, так быстро, что многие вопросы или не получили ответа, или не прозвучали вовсе.
Когда я писала первый рассказ в этой книге - "Взросление в Кархайде" я вернулась на Гетен двадцать пять-тридцать лет спустя. В этот раз мое восприятие не было затуманено предрассудками честного, но смущенного донельзя мужчины-терранина. Я могла прислушаться к голосу гетенианина, которому, в отличие от Эстравена, нечего скрывать. У меня не было сюжета, пропади он пропадом. Я могла задавать вопросы. Могла разобраться в их половой жизни. Забралась, наконец, в дом кеммера. В общем, повеселилась, как могла.
"Дело о Сеггри" - это собрание социологических исследований планеты Сеггри на протяжении многих лет. Документы эти поступили из исторических архивов Хайна - для тамошних историков они все равно, что для белки орешки.
Зерном, из которого пророс этот рассказ, послужила статья о дисбалансе полов, который вызывают в некоторых регионах планеты - нашей планеты, Земли - постоянные аборты и детоубийства младенцев женского пола. Там считают, что только с мальчиками стоит возиться. Из иррационального, неутолимого любопытства я провела мысленный эксперимент, ставший рассказом увеличила дисбаланс, перевернула с ног на голову и сделала постоянным. Хотя жители Сеггри мне понравились, и мне было интересно говорить их голосами, в целом эксперимент привел к печальным последствиям.
(Говорить голосами - это идиоматический оборот, обозначающий мои отношения с героями моих рассказов. Рассказов, повторяю. И не предлагайте мне, пожалуйста, "открыть мои прежние жизни" - мне своих-то хватает с головой).
В заглавном рассказе из сборника "Рыбка из Внутриморья" я изобрела для жителей планеты О, находящейся по космическим меркам совсем рядом с Хайном, целый набор социальных законов. Планета, как обычно, подвернулась мне сама, и мне пришлось ее исследовать; а вот брачные обычаи и систему родства ки'отов я изобретала, старательно и систематически - рисовала диаграммы, усеянные значками Марса и Венеры, соединяла стрелочками, все очень научно... А диаграммы мне очень пригодились - я постоянно путалась. Благослови Бог редактора журнала, в котором рассказ появился поначалу - она спасла меня от чудовищной ошибки, хуже кровосмешения. Я перепутала касты. Редактор меня поймала, и ошибка была исправлена.