Сем Гриджи опубликовала три сборника рассказов. Ее безыскусный, несколько грубоватый стиль весьма характерен для Сеггрианской короткой новеллы.
Неуместная любовь
Рассказ Сем Гриджи
Азак выросла в материнском доме в кварталах Нижнеречья, возле текстильных фабрик. Она была весьма смышленой девочкой, и семья вместе с соседями почли за честь собрать денег, дабы отправить ее в академию. Назад в город она вернулась уже как новая управляющая одной из фабрик. Азак хорошо срабатывалась с людьми, поэтому на службе преуспевала. Она ясно представляла себе, чего хочет добиться в ближайшие пять лет: найти двух-трех партнерш для основания дочернего дома и совместного бизнеса.
Красивая женщина в расцвете юности, Азак находила большое удовольствие в сексе, предпочитая сношения с мужчинами. И хотя она старательно откладывала деньги для основания собственного дела, немало тратила она и в Доме соитий, захаживая туда постоянно и иногда нанимая двух мужчин разом. Ей нравилось наблюдать, как они возбуждают друг в друге доблесть сверх той, которой каждый был способен достичь в одиночку, и как нещадно костерят друг друга, когда плошают. Зрелище вялого пениса она находила донельзя отвратительным и не колеблясь отсылала прочь мужчину, неспособного удовлетворить ее три-четыре раза за вечер.
Замок ее округа на турнире замков Юго-востока приобрел Юного Чемпиона в Танце и вскоре отправил его в местный Дом соитий. Азак, увидев по голо, как тот танцевал в финале, и плененная его текучим, грациозным стилем и красотой, загорелась заполучить его. Он стоил вдвое против остальных мужчин, но она, не колеблясь, выложила денежки. Азак нашла Чемпиона очаровательным и любезным, пылким и нежным, искусным и чутким. В первый же свой вечер они пять раз одновременно достигли оргазма. На прощание Азак оставила ему солидные чаевые. Спустя неделю она вернулась и потребовала Тоддру - так звали Чемпиона. Наслаждение, которое он доставлял ей, было столь острым, что скоро она и думать позабыла об остальных мужчинах.
- Хотелось бы, чтобы ты принадлежал только мне, - сказала она ему однажды вечером, лежа в его объятиях в неге и истоме удовлетворенного желания.
- Это и мое самое большое желание, - ответил он. - Я хочу быть твоим рабом. Меня не возбуждают другие женщины. Я не хочу их, я жажду только тебя.
Азак захотелось узнать, правда ли это. В следующий свой визит она как бы между прочим спросила у управляющей, оправдывает ли Тоддра возлагавшиеся на него надежды.
- Нет, - ответила та. - Все говорят, что его нелегко возбудить, что он угрюм и нелюбезен с клиентками.
- Довольно странно, - удивилась Азак.
- Ничего странного, - сказала управляющая. - Ведь он влюблен в вас.
- Мужчина влюблен в женщину? - Азак прыснула.
- Такое случается и даже слишком часто, - заметила управляющая.
- Я полагала, что только женщины могут влюбляться друг в друга, сказала Азак.
- Иногда женщины влюбляются в мужчин, и это тоже весьма скверно, сказала управляющая. - Вы позволите мне предостеречь вас, Азак? Любовь должна рождаться и расцветать только между женщинами. Здесь ей совершенно не место. Такое не доведет до добра. Я терпеть не могу терять деньги, но хотела бы, чтобы вы заказывали иногда и других мужчин, а не одного только Тоддру. Видите ли, вы вдохновляете его на нечто такое, что ему вредит.
- Но вы с ним на пару получаете от меня кучу денег! - сказала Азак, пытаясь обратить все в шутку.
- Он получал бы гораздо больше от других женщин, если бы не влюбился в вас, - возразила управляющая.
Азак аргумент этот показался не слишком убедительным в сравнении с тем наслаждением, которое получала она от Тоддры, и она сказала:
- Ладно, он может обслужить их всех после того, как мы с ним закончим, но сейчас я хочу его.
Этим вечером, удовлетворенная, она сказала Тоддре:
- Здешняя управляющая уверяет, что ты влюблен в меня.
- Я ведь говорил тебе, что люблю, - подтвердил Тоддра. - Говорил, что хотел бы принадлежать только тебе, служить тебе, тебе одной. Я готов умереть за тебя, Азак.
- Но это глупо, - сказала она.
- Разве я не нравлюсь тебе? Неприятен тебе?
- Нравишься, и больше, чем любой мужчина из тех, кого я знала. - Она поцеловала его. - Ты прекрасен и удовлетворяешь меня совершенно, мой милый Тоддра.
- Тебя ведь не тянет ни к кому из других мужчин здесь, правда? спросил он.
- Ни капельки. Все они безобразные глиномесы по сравнению с моим прекрасным танцором.
- Тогда послушай, - сказал Тоддра, став вдруг крайне серьезным, и уселся на постели. Он выглядел очень стройным, этот молодой двадцатидвухлетний мужчина с длинными, в меру мускулистыми руками и ногами, широко поставленными глазами и тонкогубым чувственным ртом. Азак лежала, поглаживая его бедро и дивясь его красоте. - У меня есть план. Когда я танцую, то есть когда исполняю исторические танцы, я, естественно, изображаю женщину; я делаю это уже с двенадцати лет. Люди не могут поверить, что я мужчина - так хорошо я играю. Если я сбегу - отсюда, из Замка - под видом женщины, то я мог бы прийти к тебе в дом и стать твоей служанкой...
- Что?! - изумилась Азак.
- Я мог бы жить у тебя, - продолжал он настойчиво, склоняясь над ней. С тобой. Всегда рядом с тобой. Ты могла бы иметь меня каждую ночь. И совершенно бесплатно, только за еду. Я буду твоей служанкой, буду обслуживать тебя, убирать дом, делать все что прикажешь. Ну, пожалуйста, Азак, возлюбленная моя, моя госпожа, позволь мне стать твоим рабом! - Он поймал в ее взгляде недоверие и поспешно добавил: - А когда я надоем тебе, ты сможешь отослать меня прочь...
- Если ты попытаешься вернуться в Замок после такой эскапады, тебя ведь забьют там до смерти, ты, идиот!
- Я стою немалых денег, - возразил Тоддра. - Меня накажут, но большого вреда не причинят.
- Ты ошибаешься. Ты давно уже не танцуешь, а здесь твоя цена тоже упала, и все из-за того, что весь свой пыл ты посвящаешь одной только мне. Так сказала управляющая.
На глазах Тоддры выступили слезы. Азак не нравилось причинять ему боль, но что за вздор втемяшился ему в голову!
- А если тебя разоблачат, дорогой? - сказала она тоном помягче. - Я буду опозорена навсегда. Это очень наивный план, Тоддра. Прошу тебя, даже не заикайся больше о подобных вещах. Но я действительно обожаю тебя, только тебя и никого больше. Ты веришь мне, Тоддра?