— Разбогател, что ли?
— Тетя из Америки приехала.
— Понятно.
Заведение располагалось на тридцатом этаже. «Завтра они уедут, — подумал Тим. — А послезавтра сюда переселится кто-нибудь. Хорошо бы, наши диспетчера. Тогда пойдем в отрыв, наверняка эти не все спиртное увезут… Между прочим, даже вывеску снимать не надо. Название вполне подходящее для нашей конторы — «Пироман»…»
На панно, раскинувшемся по трем стенам зала, резвились толстощекие саламандры, многоглавые драконы с роскошными сигарами в зубах, веселенькие неоновые язычки пламени…
Варанчик в бутылке увял и свернулся клубком на дне.
— Иди, покупай, — заявил Тим.
— Наглец. А твое повышение?
— Ладно, не жмись.
— Тогда я не буду пить за твое повышение. Из принципа.
— Ну и черт с ним. Не в этом щастье.
— А в чем?
— Нет щастья, Лешка. Давай хоть истину поищем.
— Привет, Тим, — кивнул бармен.
— Привет, коль не шутишь.
— Ты знаком с Николаем?
— А как же. Это мой лучший друг. Я ему одолжил свою жену под огромные проценты.
— Тим, будь мужиком. Умей проигрывать, — поморщился Николай.
— Я еще не играл. Вот щас напьюсь и пойду. Играть.
— Сам подумай: она — баба, страшно ей здесь. Ты же уходить вниз не хочешь.
— А вот этой куколке, которая с тобой пришла, не страшно?
— Меня Оксана зовут.
— А меня — Тимофей.
— Очень приятно.
— Что это вы мне улыбаетесь? Вы Николаше улыбайтесь. Он — крутой, он всех женщин, которым страшно, отправляет под землю.
— Я не могу под землю. Работа.
— Какая у вас работа?
— Спасатель.
— Вы?!
— Я.
— Охотно верю. Оксана, спасите меня.
— От чего?
— Сейчас придумаю. Что вы на меня так смотрите?
— Вы очень быстро пьете.
— Вам жалко?
— Мне придется вас провожать.
— Меня?!
— Вас.
— Хм… до дома?
— Видимо, да.
— Согласен.
— Тим, не выпендривайся, будь мужиком, умей проигрывать.
— Тим, да прости ты ее, тебе сразу станет легче, — вмешался Алексей.
— Пошли вы все. Я ее никогда не любил, ясно? Любить и ненавидеть можно только того, кого понимаешь.
— Ты ее не понимал?
— Никогда. А сейчас не понимаю совсем. Вот! Оксана, рассудите нас. Как женщина. — Тим начал стягивать рубашку, путаясь в рукавах и обрывая пуговицы. — Смотрите, это — я. Пощупайте. Да нет, вы не стесняйтесь, ничего личного.
— Ну, началось, — пробормотал Алеша. — Тимка, пошли отсюда, а?
— А вот смотрите — это он. Николаша. Его вы уже щупали? Нет? Не обязательно, и так видно. Эт чего, это — мужик? Эта гора сала — мужик?
— Ну, прорвало канализацию, — вздохнул Николай.
— Прорвало, точно, — Тим сполз вниз по стойке бара. — Я вчера чуть не сгорел. Я вчера чуть ребят не сжег. У меня мать в больнице с деревянной чумой, ясно? — проскулил он, вытирая пятерней слезы и сопли.
— Держи себя в руках, не одному тебе плохо.
— Аааааа! — Тим хищно прищурился. — И тебе? Жлобяра, твои родные уже несколько лет в подземке, ты мне будешь мозги…ть, что тебе — плохо, ты!!!
— Какой отсюда вывод? — усмехнулся Николай. — Значит, что-то во мне есть. А ты со своим героизмом — в заднице.
— Только не в твоей. Ты не настолько сексуален, дружище. Оксана, Николаша — сексуален?
— Ты заткнешься сегодня?
— Я не с тобой разговариваю. Оксана, ваше мнение? Да что вы улыбаетесь все время, как дурочка. Мне плохо, а вы улыбаетесь! Сексуален он или нет?
— Вы — эффектнее.
— От. Это — женщина. А то — не женщина. То — землеройка. Такая же прожорливая. Пусть живет под землей. С кротом вот этим. Пусть. Она — землеройка. Прожорливая такая же. Ей всегда не хватало. Всего.
— Чего ей не хватало?
— Ну, денег, например.
— Всего лишь?
— Чего вы улыбаетесь? В остальном все нормально! Не верите? Я же пожарник! У меня шланг знаете какой? Не знаете? Щас я покажу.
— Тим, придурок, епрст, пошли домой, друг, сейчас пошли! — Алексей потянул приятеля за локоть.
— Убери руки! Я сказал, убери. Вот! — Тим взгромоздился на стойку бара, — Я щас покажу, щас, только у меня координация нарушена… и зачем я наверх залез, на этот стол, я же высоты боюсь, только вы никому не говорите, а то неудобно… да кто, черт, придумал эти застежки…
— Оксана, пойдемте отсюда.
— Неет! Чего, испугался? У тебя такого шланга нет? У тебя там бумажник вместо шланга, даааа?
— Оксана, милая, пойдемте, ради бога.
— Не пойду, мне интересно.
— Что вам интересно? Пьяного голого мужика никогда не видели?
— Хочу посмотреть, чем это все закончится.