«Где же у них там телекамера? — между делом подумал Юрий Николаевич. — Там только портрет Путина висит... За портретом, не иначе. Всевидящее око. А наш генерал юморист. То-то он Большакова так любит».
Илья прихлебывал кофе и противно хихикал, слушая рассказ Ивана. Юрий Николаевич ждал, что он вот-вот выдаст какой-нибудь хулиганский комментарий по поводу услышанного. Но Илья с несвойственным ему терпением досмотрел передачу до конца и, только когда гости скрылись за дверями генеральского кабинета, произнес:
— Все это напоминает мне один анекдот. Приходит мужик к соседским воротам и стучит. Никто не отвечает, он стучит сильнее. Тогда к воротам выходит собака и тихо так говорит: «Мужик, не стучи, дома никого нет». Тот бряк в обморок. Потом приходит в себя и спрашивает у собаки: «Ты чего, гавкать не умеешь?» Собака отвечает: «Умею, но не хотела тебя пугать!»
— Так, — не рассмеявшись, сказал Борисов. — Все?
— Все.
— А если серьезно?
— Да и так все ясно, Юрий Николаевич. В каком-то смысле. Судя по всему, дело наше. Надо ехать, разбираться. И заниматься этим придется не мне.
— Да я тебя в Новгородскую губернию неделю отпрашивал, а тут как-никак другое государство. Могут не пустить.
— Сами с Виталием поедете?
— Нет. У меня здесь есть дела. Пусть едут Ренат с Ириной. Рубцовой нужно опыта набираться.
— Правильно. К тому же, у нее с комарами хорошо получается. В смысле, без них, Она же умеет как-то от них защищаться по методике снежных людей. Вот и пускай. А по Белоруссии я спец небольшой, — Большаков оттолкнулся ногами от пола, прокатился в кресле по комнате, как в тележке. — Первое воспоминание о белорусах осталось с седьмого класса. У нас в селе вечная нехватка учителей была. Вот, помнится, училка по русскому языку ушла в декретный отпуск и возвращаться из него не собиралась. Дите, корова, все такое. Присылали бог знает кого, никто дольше двух месяцев не держался. В числе прочих была и эта, из Белоруссии, Наталья Александровна. Эх мы ее и мучили. Хорошая тетка, молодая, только ударения в словах иногда путала. А мы ее всем классом с наслаждением поправляли. До того зашугали, что, когда она читала как- то раз Некрасова: «то бурлаки идут бечевой» — сказала, как положено, бурлаки. А там авторское ударение на втором слоге.
— А вы ее, конечно же, опять поправили? — спросил майор.
— А как же! С большим удовольствием, — подтвердил Илюша.
— Фашисты, — покачал головой Юрий Николаевич. — Зверье. Правильно говорят, что дети ближе к природе.
Они на такое скотство порой способны, что ни один взрослый не додумается. По делу, значит, нет больше соображений?
— Вы ж знаете, Юрий Николаевич, я в генетике не очень-то, — развел руками Большаков. — У меня на эту тему только одно есть соображение, насчет снежных людей.
Борисов смотрел на него вопросительно и с подозрением:
-Ну?
— Помните, Виталик говорил, что при скрещивании йети с земными женщинами на свет появляются дауны? Так вот, я знаю, почему так происходит. У йети есть лишняя «й-хромосома».
— Про лишнюю хромосому я слышал. Но почему она — «й»? От слова «йети», что ли?
— От другого слова, товарищ майор. У нормального мужика, знаете, есть «икс»-хромосома, есть «игрек», а у этих вот еще одна, третья.
— Так я и думал, — Борисов покивал головой и повертел пальцем у виска. — Больной.
Илья задумчиво потер лоб:
— Да, сыровата шутка. Надо будет отшлифовать и опробовать на Виталике.
Глава 3
— А ты кто такая? — не слишком вежливо поинтересовался Витек. В девочке этой было что-то странное, что-то не совсем так, как положено — даже если отвлечься от этой ее собаки, которая вела себя совсем уже неправильно. Так, как будто она была вовсе и не собака. Так, словно она вот-вот заговорит. Но показывать вид, что он чего-то опасается, Витек отучился еще в уфимском детском доме. Чем более независимо ты себя держишь, тем уважительнее отнесутся к тебе окружающие. Каким покажешься, таким тебя и примут. А если дашь слабину, если хотя бы намекнешь, что чего-то боишься — в особенности в тех случаях, когда действительно есть чего бояться, — тогда пиши пропало. Вот тогда тебе действительно будет чего бояться. Атак, глядишь, проскочим. Глядишь, за своего примут.