- Еще как! При ясном солнышке мерещиться стало... Слышите?.. - кивок твердой фуражки в сторону реки. - А впереди ночь. Ночью у страха глаза велики. Спасти нас может только порядок!.. Как избавиться от страха?..
- Занять оборону, - подсказал стоящий сбоку Звонцов.
- Верно! - отозвался чей-то голос.
Полковник грудью развернулся к Звонцову.
- Товарищ старший лейтенант! На вас возлагается организация обороны.
- Слушаюсь! - взлетевшая к пилотке ладонь.
Я испытал невольную досаду, так быстро и так легко Звонцов признал старшинство полковника. А тот напористо продолжал:
- Прошу исполнять каждое приказание командира обороны. Я сейчас постараюсь привести сюда начальника переправы. Если он сам не в состоянии установить порядок, то пусть выполняет то, что мы от него потребуем!
И вокруг растревоженно загудели:
- Правильно! Возьмем за воротник.
- Сами хозяева!
- Товарищ полковник, возьмите с собой человек двадцать с оружием, начальник переправы может и не подчиниться...
- Справлюсь с ним один, без оружия... Старший лейтенант, действуйте, я пошел...
- Командиры батарей, к пушкам! Средний и старшинский комсостав, ко мне!..
Через десять минут зарычали тягачи гаубиц, кони потянули в степь наши пушки. Среди машин беготня, руготня, команды:
- Отряд бензоколонны, строиться!
- Где интендантская команда, черт их возьми!
- Лопаты взять! Лопаты! Прикладами, что ль, окапываться будете?..
Смачкин со Звонцовым намечали линию обороны, расставляли в степи батареи, о нас с Чуликовым забыли. Мы сидели на истоптанном, с кучками конского навоза месте отбывших пушек, млели на солнце, не смели уйти в сторону, забиться в тень под машину - вдруг да понадобимся.
- А полковник-то мужик серьезный. Где вы такого отца-командира нашли?
Чулик обгорел, что головешка, только нос лакированно красный, устало взмахивает ресницами, кисленько печалится.
- Бог послал, - ответил я, не вдаваясь в подробности.
- Бог?.. Гм... Бог, похоже, прибрал нашего Пугачева вместе с четвертой батареей.
- Вдруг да все-таки они успели переправиться?
Чуликов скривился.
- Пугачев бросил свой дивизион, три батареи? Не похоже!
- Угодил под бомбежку?
- В степи вроде никого не бомбили. Мы бы слышали. Только переправу.
- А что, если они подкатили как раз под налет?
- Но не изошли же они дымом без остатка. Хотя бы пушки покалеченные остались. Ничего похожего мы здесь не видели.
Замолчали над загадкой.
- Среди подошедших батарей ты батю Ефима не видел?
- Не видел, - покачал головой Чуликов.
Запечалился и я.
С ветерком обрушился на нас Смачкнн:
- Чуликов! Со мной вниз, набирать резервы!.. Тенков! Сторожи полковника, как появится, бегом к Звонцову. Ждут его не дождутся.
4
Полковник появился не скоро. Смачкин с Чуликовым успели обернуться, привели с собою человек тридцать, вооруженных автоматами и ручными пулеметами. Пополнение, не задерживаясь, прошло в степь занимать оборону.
В узкой тени трехосного грузовика кто на раскинутой плащ-палатке, кто прямо на земле, прижимаясь к пыльным скатам, - пестрый командный состав во главе со Звонцовым. Появился даже какой-то незнакомый мне майор, должно быть интендант. Мы с Чуликовым на солнцепеке в сторонке.
Полковник привел с собой того самого долговязого, который перед началом паники командовал на пожарище.
- Знакомьтесь, товарищи, комендант переправы капитан Климов.
Комендант походил на выбракованную артиллерийскую лошадь - костляво громоздок и понур. Он нескладно сел на корточки, выставив в стороны острые колени, уронил руки, уронил голову в бурой от копоти фуражке и, казалось, задремал. Его угловатое, под цвет вылинявшей гимнастерки лицо было безучастным.
Отчитывался Звонцов, с напорцем говорил и настороженно косился на безучастного капитана:
- ...Выставили на позиции четыре гаубицы и семь орудий "семидесятишести". Выдвинули в степь пикеты, всех появляющихся пехотинцев задерживаем, направляем в оборонительиую цепь. Сделали первую вылазку вниз, набрали около взвода боеспособных людей, добыли шесть пулеметов. Резервы, можно сказать, практически неисчерпаемые. С земли переправу обезопасим, а вот с воздуха...
Полковник кивал фуражкой, глядел в сторону, старательно не замечал невнимательности коменданта переправы. Но, как только Звонцов замолчал, он шумно заворочался, требовательно спросил:
- Капитан Климов, вы все слышали?
- Слышал, - равнодушно отозвался тот.
- И чем порадуете?
Капитан с усилием распрямился, обвел всех темными глазницами.
- Не пойму, зачем я вам нужен. У меня горсточка саперов. Был для поддержания порядка придан заградотряд, но... испарился - первыми же поскакали на паром. Я бессилен, а у вас, похоже, собирается какая-то сила. Ну так не медлите, пользуйтесь ею. Здесь сплоченные берут верх - оттесняют лезущих, ставят оцепление, дожидаются парома и... Могу только пожелать вам счастливого пути.
- А не можете ли вы, ответственный за переправу, воспользоваться нашей силой? Предлагаем, берите! - вкрадчиво произнес полковник.
Костистые плечи капитана вяло пошевелились, изобразили пожатие.
- От вашей силы паром вместительней не станет и быстрей оборачиваться - тоже. Из него и так выжимается сверхвозможное - что ни рейс, то рискованная перегрузка. Сами видели...
- Ну, а если мы поможем сделать то, чего не сделал заградотряд, установить порядок?..
- Что изменится? Только то, что какие-то части переправятся быстрее других.
- Уже кое-что.
- Мало, полковник. Хотелось бы переправить всех.
- Как это сделать?
- Подарите мне лесу.
- Лесу?
- Да, кубометров тридцать - сорок бревен и еще досок на настил. У меня перекинута через Дон вторая нитка, дайте лес, и за одну ночь, даже быстрей, сколочу второй паром. Это была бы ощутительная помощь.
В разговор ворвался Звонцов.
- В полутора километрах отсюда хутор. Всего в полутора километрах!.. Почему вы не организовали туда колонну машин с теми, кто сейчас отирается у причала, не разобрали дома?..
Капитан тускло повел глазницами, презрительно скривился.
- Дома здесь, надеюсь, заметили, построены из самана - глины с навозом и соломой. Даже на матицы кладут слеги. Развалив весь хутор, нам удалось бы набрать несколько возов жердей, да и то гнилых.
Наступило недружелюбное молчание. Полковник горбился, глядел в землю. Звонцов хмурился и тоже прятал глаза. Выгоревше-серый капитан в закопченной фуражке торчал на солнцепеке, словно каменный степной истукан.
- Зачем лес? Есть хороший материал! Это рядом со мной, - прокричал Чуликов.
Капитан повел в нашу сторону запавшим виском, а за спиной Звонцова всколыхнулся Смачкин.
Чуликов вскочил на ноги - выбившаяся из-под ремня гимнастерка, сползшие с тощего зада мешковатые штаны.
- Раз, два, три... - задрав острый подбородок, считал он. - Отсюда вижу девять автоцистерн. А сколько их под берегом?.. Снять с них цистерны - и в воду! Скрепи попрочней, будет паром. Пушки понесет, даже танки...
Тревожно гудело человеческое скопище под обрывом, все ели глазами капитана. Тот снял фуражку, начал вертеть ее в руках, наконец с сомнением обронил:
- Танк, паренек, весит сорок тонн, а то и поболе.
- Танки не подымет, пушки повезет. Все помощь.
И снова молчание с тревожным подбережным гулом.