Стивен после изгнания из университета вел уединенный образ жизни, давая повод самым невероятным слухам. Взрыв в его лаборатории не только стоил ему левой руки и изуродовал всю левую сторону лица, но и сделал Стивена настоящим отшельником. Впрочем, Стивен не обращал внимания на сплетни за его спиной, и его в конце концов оставили в покое.
Роджер Крестон выглядел все еще импозантно, напоминая величественного постаревшего льва. Однако острый наблюдательный глаз Стивена отметил некоторые следы пагубных привычек – гордый римский нос Крестона слегка распух и покраснел, щеки покрывали сеточки мелких красных прожилок. Все это явственно свидетельствовало о неумеренном пристрастии профессора к алкоголю.
– Твоя шутка не слишком удачна, – повторил профессор.
– Я не умею шутить, – мрачно отозвался Стивен. Он откинулся на спинку кожаного кресла и, прикрыв глаза рукой, сквозь пальцы разглядывал Крестона. – Вы однажды дали мне очень ценный совет – научиться подчинять эмоции холодной логике рассудка. Я последовал вашему совету и, откровенно говоря, считаю, что именно он помог мне добиться успеха.
– Ты в любом случае добился бы его.
– Возможно. Но, если бы вы не вышвырнули меня, я не получил бы столь ценного урока.
Стивен не стал говорить о том, что именно предательство учителя вынудило его, молодого ученого, искать совершенно новое направление в исследованиях. Если бы Роджер Крестом не украл информацию, добытую Стивеном, они бы до сих пор работали вместе, и Стивен не увлекся бы социологией, и не стал тем, кем он стал.
– Я тоже помню, что ты тогда говорил. Ты сказал, что я рано или поздно буду платить. Теперь ты решил мне отомстить.
– Месть – не слишком красивое слово, не правда ли? – вежливо осведомился Стивен. – И потом, вы не правы, дорогой профессор. Я давно уже отказался от мысли о мести, с тех самых пор, как понял, что вы мне больше не соперник. – Стивен растянул губы в хищной, жестокой улыбке. – Победа над бумажным тигром не доставляет удовольствия.
Эти слова заметно задели Крестона, он побагровел. Где же твое хваленое хладнокровие, уважаемый профессор? – подумал Стивен, с интересом наблюдая за безуспешной попыткой своего бывшего наставника выглядеть невозмутимым.
– Тогда зачем…
– Все очень просто, – прервал Крестона Стивен. – Как я уже говорил, мне кажется, что ваша дочь чрезвычайно страстная женщина. И я хочу заполучить ее.
– Можно подумать, что речь идет о новом автомобиле или о какой-нибудь диковинке! – возмутился профессор. – Вивьен не игрушка, которую можно купить. Она – женщина…
– Не сомневаюсь, и потому еще больше стремлюсь обладать ею, – холодно сообщил Стивен.
– Боюсь, ничем не смогу помочь. Вивьен не жила постоянно в моем доме с тех пор, как я развелся с ее матерью. Девочке тогда было десять лет.
– Но вы часто встречались с ней.
Стивен хорошо помнил мать Вивьен, моложавую красавицу Мадлен, которая на всех университетских вечеринках стремилась быть центром обожания мужчин. Он был уверен, что Мадлен Крестон предпочитала не распространяться о существовании довольно взрослой дочери.
– До некоторой степени – это так, – осторожно согласился Крестон. – Мои адвокаты знали каждый шаг Мадлен. Она добилась через суд солидных алиментов для себя. Она также потребовала, чтобы я оплачивал дорогой пансион при монастыре, куда она отправила Вивьен на воспитание. Взамен я получил право забирать девочку к себе на время каникул.
– Я так и предполагал, – сухо заметил Стивен.
Он прекрасно понимал, что после развода ни один из родителей не обеспокоился всерьез о судьбе девочки. Двое эгоистичных взрослых людей использовали Вивьен как оружие в своей борьбе. Как сказывается подобное отношение на ребенке, Стивен знал не понаслышке. Его родители обладали не только выдающимися способностями, но и крайней амбициозностью, и каждый из них видел в своем сыне только продолжение себя. Для них ребенок был не плодом горячей любви, а способом обеспечить собственное бессмертие.
– Даже если бы Вивьен не имела собственного мнения, в котором, поверь, она очень тверда, несмотря на ее внешнюю беззащитность, – прервал размышления Стивена скрипучий голос Роджера Крестона, – время, когда отец выбирал будущего мужа…
– Разве я сказал хоть слово о замужестве? – удивился Стивен. – Женитьба существует для тех наивных глупцов, которые верят в любовь и в прочие романтические бредни. Ваши собственные неудачные опыты супружества доказывают, что это чепуха. Вивьен нужна мне совершенно для другого, для одной-единственной вещи. Для секса.
– Но это неприлично! – Голос Крестона сорвался на фальцет.
– С каких это пор вы, уважаемый профессор, стали ярым защитником морали? – ехидно осведомился Стивен.
Профессор не мог произнести ни слова. Беззвучно шевеля губами, он остолбенело уставился на Стивена, будто увидел перед собой неизвестное науке чудовище. Возможно, с неожиданным юмором подумал Стивен, профессору так и кажется.
– Как ты дошел до такого бесчувствия? – обретя наконец дар речи, с искренней жалостью спросил Крестон.
Ответная усмешка Стивена была мрачной, как ненастная ночь, и колючей, как острие ножа.
– Когда-то вы предупредили меня, что каждый норовит съесть другого. И даже в нашем вроде бы мирном занятии наукой есть место жестокости.
В памяти Стивена вспыхнуло воспоминание о диверсии в лаборатории. Запах опаленной взрывом кожи вновь встревожил его ноздри, нечеловеческий крик боли рвался из горла, голова болезненно закружилась. Колоссальным усилием воли, которая закалилась за долгие месяцы, проведенные Стивеном в больнице, он заставил себя остановить поток болезненных воспоминаний.
– Итак, поскольку погода портится и в ближайшее время ожидается шторм, я предлагаю вам, уважаемый профессор, отправиться в обратный путь немедленно. Я охотно доставлю вас к побережью, где есть катер, и мы таким образом сэкономим кучу времени. Представьте себе, я буквально схожу с ума по вашей дочери. Я слишком много времени посвящаю мыслям о ней, так много, что даже не могу работать. Теперь я еще больше утвердился в мнении, что женщин следует исключить из сферы жизни ученого.
Провожая ошеломленного Роджера Крестона к двери кабинета, Стивен продолжал непринужденно болтать:
– Могу заверить вас, профессор, что, несмотря на очевидные физические недостатки, я по-прежнему пользуюсь у представительниц прекрасного пола успехом, а удовлетворить их сексуальные запросы для меня не составляет ни малейшего труда. Я мог бы решить проблему с Вивьен и другим способом, но это потребовало бы много времени. А у меня нет ни времени, ни терпения. Поэтому я отдаю это дело в ваши руки.
– В мои руки?
– Конечно! Вы скажете вашей очаровательной дочери, что я приглашаю ее в «Замок Грёз» – так я называю мой дом на этом острове – и объясните зачем. Она будет принята с почетом и уважением, все возможные удобства ей гарантированы. Я читал, – Стивен открыл перед поникшим Роджером Крестоном дверь, – что у Вивьен были утомительные гастроли. Я предоставлю ей возможность отдыхать днем, сколько она пожелает. Но ночи, – Стивен мрачно ухмыльнулся, – ночи будут моими! Позвольте не рассказывать вам о подробностях.
– Ты не человек, а монстр! – взорвался Крестон, невольно взглянув на вишневые рубцы, стянувшие левую щеку Стивена.
– Пусть так, – небрежно согласился Стивен, хотя в его глазах полыхнула ярость, – но я еще и мужчина. Мужчина, полный желаний. Их вызвала ваша дочь. Когда она удовлетворит пыл моих страстей, я отпущу ее на все четыре стороны. Целой и невредимой.
– И ты думаешь, я хоть пальцем шевельну, чтобы заставить мою дочь спать с тобой?!