Вчерашний поцелуй казался ей не просто глупым поступком, но поступком совершенно бессмысленным.
Кэрол делила проблемы на безотлагательные и те, что могут подождать, независимо от эмоциональной окраски этих самых проблем. И то, что происходило с Дэрилом, волновало ее, тревожило, и… было закрыто в коробке, подписанной маркером: “Разобрать потом”. Как оставшиеся после переезда вещи, важные, но без которых можно прожить первые дни. Она приоткрыла эту коробку вчера, а сегодня будто резко задвинула ее ногой под диван.
Дэрил к ней что-то чувствовал.
Может быть, давно, и она не догадалась бы сама никогда, если бы не розы Чероки.
Дэрил – к ней? Что-то чувствовал?
Как это было странно и непохоже на него. На них!
Разве они не срослись друг с другом так, что не оставили возможностей для чего-то нового?
Кэрол не считала Дэрила своим братом. У нее было много кузенов, за которыми Кэрол наблюдала все детство, и она давно поняла: братья и сестры не знают друг друга так, и не чувствуют. Для Кэрол Дэрил был просто частью ее самой (не оттого ли было так больно, когда эта часть вдруг оторвалась на долгие недели?). Жизнь не оставила им возможностей хранить друг от друга секреты. Он видел, как она катается по земле, стонет, обхватив руками живот, и блюет желчью – тот день, когда отравилась половина группы. Он был там и придерживал ее голову, вытирал ее губы тряпкой. Она делала уколы преднизолона в его покрытую красными пятнами задницу, когда, наевшись консервированных мидий – единственного, что нашлось в заброшенном магазинчике – Дэрил с яростью и беспомощным удивлением обнаружил у себя аллергию на морепродукты. Кэрол удерживала его руки, запрещая расчесывать кожу, а он ругался, заверяя, что в жизни морских гадов не ел, и больше на километр к ним не приблизится. Он видел, как она бежит в одном только лифчике и полотенце, обернутом вокруг бедер, в утро, когда к ручью вышли ходячие. Она рассматривала его грязный палец на ноге, пока Дэрил обиженно бухтел чего-то себе под нос, и уверяла, что ноготь не врос, его просто надо постричь, потому что, Дэрил, нельзя так жить, это же черт знает что – такие ногти, неудивительно, что у тебя носки рвутся. Он знал, как она дышит по ночам. Она знала, как он мычит сквозь сжатые губы, когда ему снится кошмар. Они не могли удивить друг друга ничем… До того дня, как она стала для Дэрила чужой и притворщицей. До того дня, как он сорвал для Кэрол новые розы Чероки.
И до той минуты, как он ответил на ее поцелуй с таким жаром и отчаянием, что у нее заколотилось внутри, будто сердец было не одно, а минимум три.
Теперь она сердилась. Дэрил, идиот. Что за глупости? Что он придумал?! Должен был оттолкнуть ее после того поцелуя, спросить, не сошла ли она с ума. Посмеяться над ней – посмеяться вместе с ней! Что теперь с ним делать, таким влюбленным? Это неправильно. Это по-детски. Это…
…сделало ее такой одинокой.
Их двое в ловушке, и все же она одна. Ничего не будет как прежде. Дэрил, дурак, влюблен, и они больше не одно целое.
Кэрол постучалась в открытую дверь, но ей никто не ответил.
Дэрил сидел на диване в гостиной Граймсов, ссутулившись, и смотрел себе под ноги. Мишонн и Рик стояли над ним, оба со сложенными на груди руками, как два обеспокоенных родителя. Карла и Джудит не было видно, только на полу валялись пожеванные листочки бумаги, и Кэрол вспомнила свой сон.
– Я правду говорю, – сказал Дэрил.
Мишонн взяла Кэрол за локоть и отвела в сторону.
– У нас проблемы, – прошептала она.
– Знаю, – ответила Кэрол, думая о своем.
Рик опустился перед Дэрилом на корточки и положил ему на колено ладонь.
– Дэрил, – сказал Рик, – со мной тоже бывает всякое. Мишонн тебе подтвердит. Иногда я сам не знаю, на каком я свете.
Дэрил стряхнул его руку и встал, загнанно оглядываясь по сторонам.
– Скажи им. Кэрол. Как мне говорила.
Она молчала.
– Скажи. Как тогда… Про ту миссис. Про игрушку. Мы можем доказать.
Кэрол захотелось спать. Обратно, в сон про теплую бумагу под ее пальцами.
– Это не поможет. Дэрил. Дэрил…
Он пронесся мимо нее – на секунду показалось, что толкнет в сторону. Мишонн и Рик синхронно вздрогнули, когда хлопнула дверь. Кэрол подобрала с пола лист бумаги, сложила его вдвое, вчетверо.
– Дэрил говорит правду, – сказала она. Рик беззвучно открыл и закрыл рот. – Извините.
Дэрила во дворе не было. Кэрол поднесла к носу квадратик бумаги, понюхала. Пахло конфетами.
Хотя Кэрол искала его повсюду, он не нашелся, пока сам не выбежал к ней из-за угла чужого дома, взъерошенный, злой.
– Натравил ее на меня, – с ходу заявил Дэрил.
– Что?.. – Она смахнула волосы с его лба. – Дэрил, где ты прятался?
– От нее ныкался. Бегает за мной. Черт…
Дэрил нырнул в деревянный сарай для инструментов, нисколько не заботясь о том, что могут сказать хозяева, и Кэрол прошмыгнула вслед за ним. Он прижался лбом к доскам, высматривая кого-то.
– Вон. Идет. Смотри.
Через круглую дырочку в стене Кэрол увидела Дениз. Та стояла посреди улицы, растерянная, и вертела головой.
– Рик ей растрепал. – Дэрил сплюнул. – Она мне: я, мол, психиатр. Расскажи мне все, говорит.
Он был в ярости.
– Говорит, я тебе помогу.
Насколько могла видеть Кэрол с такого расстояния, Дениз светилась не только беспокойством, но и любопытством. Должно быть, первая возможность для нее с начала апокалипсиса попрактиковаться. Кэрол вдруг засмеялась.
– Ну чего?!
– Ничего… Дэрил, на что ты рассчитывал?
– Ага, не на то, что Рик меня в дурку захочет посадить.
– Нет у нас… дурки. Помнишь, как я начала тебе рассказывать про все это? Ты ведь тоже решил, что я с ума сошла.
Дэрил отшатнулся, спиной сбивая прислоненные к стене грабли, лопаты, тяпки.
– Я поверил! Я ждал, что ты вернешься!
– А если бы я не умерла… И не было бы такого мощного стимула, чтобы верить?
– Но ты умерла.
Он опустился на корточки. Свет, падавший через щели в крыше, рисовал полосы на его темной макушке.
– Умерла, – повторил он. – Два раза.
Голос его заклокотал, как будто Дэрил боролся со слезами.
– У нас не получилось вчера одновременно. Я в тебя… А ты мимо… Я жив остался!
Кэрол начала медленно рвать бумажный квадратик. Маленькие кусочки бумаги падали под ноги Дэрилу снежными хлопьями.
– Мне застрелиться пришлось.
Рука дрогнула. Острый край бумаги порезал Кэрол между большим и указательным пальцем.
– Под вопли Оливии. С тобой перед глазами.
И он глухо застонал. Кэрол упала на колени, притянула его к себе, вжалась губами в нагревшуюся под солнечными лучами макушку.
– Дэрил, - забормотала она. - Прости… Прости меня…
– Иди на фиг. - Он держался за нее как за спасательный круг. - Иди, блин, на фиг.
– Дэрил. Я виновата перед тобой. Втащила тебя в эту идиотскую игру. Я привыкла, что здесь умереть – как чихнуть. Я не подумала…
– Ага, ты меня, по ходу, за одного из роботов местных приняла. Думала, я тоже все забуду.
Теперь они, навалившись друг на друга, дышали синхронно, боролись со слезами. В сарае пахло удобрениями. Снаружи Дениз позвала Дэрила несколько раз и затихла.
– Это никогда не забыть, – сказал Дэрил, и Кэрол поймала себя на мысли, что эгоистично радуется: кажется, все, что связано с их двойным самоубийством, захватило Дэрила и заставило его забыть про поцелуй.
Или ей хочется так думать.
Она не знала, как поднять эту тему, и нужно ли ее поднимать.
– Прости, – сказала она еще раз, вкладывая в это все: прости за игры со смертью. Прости, что не заступилась перед Риком. Прости, что поцеловала вчера, я знаю, с тобой нельзя так - целовать интереса ради. Кэрол не сомневалась: если она повторит свой эксперимент еще раз, это разобьет ему сердце. С Дэрилом так нельзя.