— Прости, малыш. Ты лучше не заводи меня.
Она перевела дух. Ей показалось, что сейчас он ее ударит.
— Буду заводить, — с отчаянной храбростью сказала она. — А ты говори все-все. И я тебе.
Он помедлил, испытующе глядя ей в глаза. Она кивнула несколько раз, не пряча взгляда.
— Я… считал себя лучше вас, — сказал он, стараясь говорить спокойно и мерно. — Но оказалось, не подличал и не врал только потому, что мне ничего не надо было. А когда понадобилось — ого! Значит, если бы нуждался, как вы, то подличал и врал бы, как вы? А ведь… триста лет коммунизма у меня за спиной! Три века! Это, что ли, ничего не значит?! Значит!! Значит, отдельный человек ни в чем не виноват! Просто на краю люди сходят с ума! Это как боль, как туман! Невозможно побороть!! — он вдруг понял, что кричит, и снова попытался овладеть собой. Вздохнул медленно. — Люди такие разные… сложные… ты не представляешь. А на краю людьми остаются только те, кто махнул на себя рукой. На краю остаются только святые и мерзавцы. Одни махнули рукой на себя и стали святыми. Другие махнули рукой на все, кроме себя, и стали мерзавцами. А остальные… то ли случая выбирать не представилось, то ли махнули на все вообще… они никем не стали. И суть одна — беспомощность… Нет, надо увести людей с края.
— Так ты нас уведешь? — зачарованно выдохнула она, наконец дождавшись этих слов.
Стало тихо. Удивительно тихо. Ночь, как громадная вода, неслышно текла над детскими головами.
— Просто не знаю, — пробормотал мальчик. — Просто не знаю, как подступиться.
У нее опять слезы горячо наполнили гортань и переносье — такое страдальческое лицо сделалось у него.
— Но ведь он же смог… — глухо сказал мальчик.
Она хотела спросить, кто смог и что, но он резко поднялся и — взметнулась сзади, отставая, рубашка — подошел к вышибленному в звездную ночь окну. Стоячее пламя над огарком свечи вздрогнуло и заплескалось.
Рубашку извозил — страх, подумала девочка. Давно стирать пора, да прокипятить с порошком… Прокипятишь, как же.
— Свеча догорает, — негромко сказала она.
Интересно, он бы обрадовался, если б я выстирала?
Наверное, нет. Наверное, даже бы не заметил. Наверное, его вообще ничем обыкновенным не обрадуешь. Ой, мамочки…
Опершись ладонями на подоконник, мальчик смотрел в мерцающую пустыню.
— Во всяком случае, не убегу, — сказал он.
Эпилог. УТРО
Прямая и тонкая, как камышинка, она потянулась, запустив пальцы в волосы на затылке, и, медленно переступив, окунулась в алое сияние, стоявшее в окне.
— Как хорошо, — умиротворенно произнесла она, подставляя свету лицо с зажмуренными глазами. — Солнышко… Солнышко красное, и давно же я тебя не видела… — она приоткрыла глаза, и лицо ее вздрогнуло и смерзлось. Секунду она все еще смотрела в окно, потом, присев, обернулась: — Они все пришли.
Их было без малого шесть тысяч. А год назад было пять миллиардов. Они в меру сил и разумения жили, заботились о себе, заботились о близких, исполняли то, чему их научили. И наконец убили друг друга. Ни для чего. Убили — и впервые почувствовали, что что-то неладно. Но продолжали в меру сил и разумения жить и убивать друг друга. Потому что были вещами друг для друга. Потому что за восемь тысяч лет так и не научились организовывать себя иначе, как принуждая и убивая.
И наконец в равной мере ощутили тупик. В равной мере познали безнадежность. Министры, и шахтеры, и стражники. Такие разные. Такие одинаковые. Такие немногочисленные. Все они теперь стояли здесь.
— Уведи их.
— Здесь некуда идти, — мальчика била дрожь.
— Уведи их, пожалуйста. Ты такой умный. Такой сильный.
— Здесь ваше место! — бешено выкрикнул он и стиснул кулаки. — И гибель, и спасение! Здесь!!
— Ну просто поведи куда-нибудь!
— Ты думаешь, тяжелой дорогой можно искупить то, что совести нет? Перетащиться на сто километров в сторону и прикинуться обновленными?
— Не знаю. Это слова. Сначала надо уйти, — она опять нервно прижала его ладонь к губам, к щеке. — Хоть куда-нибудь. Как ты не понимаешь? Хоть куда-нибудь отсюда! Ну, обмани их. Только не отнимай надежду.
Он дико, свирепо зыркнул на нее из-под волос.
— Да что вы за люди!! Только бы бегать взад-вперед! Спасение — это не суета! Это — работа! Послушай. Ваши ученые давно доказали, что нужно создать строй, который уведет людей с края. Мало того — нужно успеть его создать! Так хоть бы пальцем кто пошевельнул! Конечно! Каждому кажется, что вокруг все плохо, но сам-то он — ого! Какой надо! Каждому хочется, чтобы вокруг все изменилось, но сам он — остался прежним. Оставшись прежними, вам не выжить, поймите вы наконец!