Ослепнув, я не мог драться, пламя вокруг, казалось, материализовалось и давило со всех сторон. Не в силах устоять, я упал и скрючился в позе младенца. Именно тогда подумал, что десяти секунд в центре ядерного взрыва без Адской стойкости союзники точно бы не пережили. Так я успокаивал совесть, пока босс кастовал.
Держался я только благодаря Комбо. Свойство Похищение жизни, повешенное на прием еще в песочнице, переводило часть нанесенного урона в очки жизни, и это спасало.
Я снижал жизнь босса до 50 % минут десять, а по ощущениям — прошло полдня! А все из-за того, что я берег дух, давая ему немного восполниться между контратаками. Под конец второй фазы боя Аваддон еще раз врубил Безволие, и мне снова пришлось грызть монету, чтобы снять дебаф.
— Не думал, что пригодится… — задумчиво проговорил босс, представ в другом образе.
Это был все тот же Аваддон, но под гуманоидным обличьем проступило демоническое: ноздри вывернулись, голова будто распалась на две части — прорезалась пасть, первый ряд зубов теперь напоминал частокол клыков, второй — цепочку тонких игл. Тело раздалось вширь, прибавило в размерах, обросло пластинами из Искаженного адамантита.
— В моих жилах течет четверть бесовской крови, смертный. Посмотрим, что ты скажешь на это!
Полыхнув Дыханием Преисподней, чтобы я не расслаблялся, Аваддон исторгнул жидкое Пламя одержимости. Из области, залитой синим огнем, я выскочил, но все равно получил дебаф:
Одержимость 1-го уровня
Вы получаете на 15 % больше демонического урона.
И без того вымотанный напряженным боем, я чуть не отчаялся, ведь любая ошибка могла привести к полному поражению! Летая и уклоняясь от атак Аваддона, ускорившихся в разы, я готовился в любой момент активировать Ясность, чтобы выскочить из Пламени одержимости, если вдруг босс соберется снова его выдохнуть. Оно вешало дебаф с упоминанием уровня, наводя на мысли о том, что дрянь суммируется при каждом контакте с пламенем.
Но Пламя одержимости было только цветочками. В новой форме Аваддон обрел новые способности. Замерев и вытянув руки, он скастовал черный сгусток, Хаотический разлом, и подо мной образовалась мерцающая черная дыра, куда меня медленно затягивало. Урон нарастал с приближением к разлому, и на время я забыл об атаках, тратил все силы на то, чтобы вырваться. Хорошо хоть босс стоял с вытянутыми руками, кастуя, а не атакуя, и у меня имелся Полет.
Усиливая натиск, Аваддон ударил по мне Исторжением души — лучом света, от которого я не уклонился даже в убыстрении. Свет оказался душой, когда-то поглощенной демоном. Озлобленная и искаженная сущность впилась в меня в борьбе за тело и затащила в великое ничто.
Там, оставшись без способностей, я ошалел. Что делать? Под ногами ничто и вокруг ничто, я сам в виде света, и оформившаяся в силуэт рептилоида сияющая душа с черными прожилками, рвущая меня на части. Перед глазами появилась шкала:
Захват вашего тела душой грешника: 4 %… 5 %…
Осознав, чем грозит потеря тела, я зарычал и набросился на врага. Я рвал, кусал, царапал, молотил его и вскоре добился успеха: цифры захвата тела сперва остановились, а потом начали уменьшаться.
Отбился. Душа рептилоида-грешника рассеялась, меня же вернуло в собственное тело. Не успел опомниться, схлопотал секирой по голове, но вовремя ушел в Ясность, и удар прошел вскользь. От злости и испуга рванул к мерзкой морде застывшего демона и вбил полное Комбо.
И тут со всех сторон раздался Плач истязаемых: стоны, крики агонии, хрипы. Освобождение избавило меня от Отчаяния, и я продолжил бой.
Дрался теперь еще осмотрительнее — резервы духа сократились на три четверти, а Пламя одержимости собрало шесть уровней и повышало урон босса по мне на 90 %.
Оставшись с четвертью жизни, мой противник снова закрылся щитом и изменился, да так, что впору было сдаваться. Щит исчез, но за ним никого не оказалось. Зато по всем поверхностям разрослась демоническая плоть — желеобразная, подвижная, она быстро окутала пещеру, затвердела, обросла защитными пластинами, шипами, рогами. Отовсюду на меня пялились сотни глаз, множество пастей скалилось в злобном рычании. Руки демона отрастали со всех сторон, они тянулись ко мне и извивались, но в Ясности я опережал их.