— Какая наглость! — воскликнула она, чем рассмешила меня.
— Я знаю, это абсурд.
— И?
— И я рассмеялся больше чем когда-либо в своей жизни. Это было не очень красивое зрелище. Я не мог остановиться; вот что происходит, когда я нервничаю. Я смеялся на похоронах моего дяди Жака, — добавил я, прежде чем вернуться к первоначальному разговору. — В общем, я сказал ей, что это не очень хорошая идея, и мы оставили всё как есть.
Поппи хмурится, выглядя обеспокоенной.
— Ты должен был сказать ей.
— Честно говоря, мне было всё равно. В течение первых пяти минут свидания я понял, что она не та женщина, которая мне нужна. Я предпочел оставить всё как есть.
Она кивает, обдумывая мою логику. Я допиваю свой первый бокал и прошу её рассказать мне свою историю, чтобы я мог забыть свою. Она закатывает глаза и опускает их на свои отполированные ногти.
— Это еще болеё унизительно, чем у тебя.
— Меньше дразнилок, больше рассказов!
Она слабо улыбается.
— Мальчик, о котором шла речь, пригласил меня в ресторан. Всё шло довольно хорошо, пока мы не сели за стол и не узнали, что официантка на самом деле его бывшая.
Она смеется, а я смотрю направо и вижу — барабанная дробь — нашу официантку.
— О, да. Дерьмо.
Она смотрит на меня так, как будто хочет ударить меня в промежность. Я почти вижу это в её глазах и дрожу от страха.
— Я так не думаю, — холодно говорит она, уходя, оставляя хлеб на столе.
Поппи смеется от души, поэтому мне удается натянуто улыбнуться. Я начинаю серьезно беспокоиться; я уверен, что она планирует плюнуть в мою тарелку.
— То есть ты хочешь сказать, что официантка была его бывшей. Это ужасно.
— Это ещё не самое худшее, — вздохнула Поппи, качая головой. — Когда он увидел её, он разрыдался...
— О нет.
— Это тоже не самое худшее, — повторяет она. — Он разрыдался и умолял её принять его обратно.
Я прячу свою нервную улыбку в кулак, поразительно.
— Но неужели у людей нет сдержанности? Неужели она не видела женщину, с которой он сидел за столом? Никто вообще не видел?
— Меня? Да за ним весь ресторан наблюдал, про меня и не вспомнил никто.
— Что произошло дальше?
— Это был самый неловкий момент в моей жизни. Она отвергла его, и мне пришлось потом утешать его, говоря, что это не его вина, что он заслуживает лучшего.
— О, Боже, Поппи...
— Я знаю. Моя сестра говорит, что я слишком добрая. В конце концов он перестал плакать. Он поблагодарил меня, а затем спросил, что я хочу — лосося или курицу.
На этот раз я не могу удержаться от смеха. Она качает головой, следуя его примеру. У людей действительно много нервов.
— Надеюсь, ты его там потом отшила?
— Я может хороший человек, но не идиотка. Конечно, я оставила его, в "Good Place" с пиццей, и в конце концов это был отличный вечер.
Я улыбаюсь и киваю.
У "Good Place" действительно есть такая магическая сила.
Мы разговариваем всего несколько минут, но я уже забыл о тревоге. Она обладает такой естественностью и детским смехом, который, как атлас, скользит по моему сердцу. Я хочу знать больше.
— Хорошо, теперь расскажите мне о себе, — говорю я, чтобы сменить тему. — Мне нужно как прекрасное, так и безобразное, как хорошее, так и плохое. Время вышло.
Ну, Поппи с радостью подыграла ему. Во время разговора она постоянно заправляет прядь волос за ухо, что завораживает меня. Я узнаю, что ей двадцать четыре года, она не намного моложе меня, и что она живёт одна в маленькой парижской квартире. У неё есть старшая сестра, но она — любимый ребенок своего отца. Её отец — француз, а мать родом из Ливерпуля, Англия. Они познакомились, когда она училась в Париже. Это была любовь с первого взгляда.
— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спрашиваю я её после того, как мы заказали еду.
Она, кажется, колеблется, потом улыбается.
— Я работаю воспитателем в детском саду. Я люблю детей.
Я знаю её всего несколько минут, и все же я нисколько не удивлен.
Она излучает мягкость и терпение, в которые мне трудно поверить. Когда я спрашиваю её, танцует ли она, она смотрит на меня странно, немного забавно.
— Нет, но я занималась гимнастикой двенадцать лет.
Бинго.
В конце концов, она отправляет мои вопросы обратно мне.
— У меня четыре брата; я средний ребенок. Большую часть времени я не уверен, что мои родители вообще помнят о моем присутствии, — пошутил я, прежде чем увидеть её страдальческое выражение лица. — Но я люблю их! У меня было очень счастливое детство, правда. Я покинул гнездо в очень юном возрасте. Я живу в квартире в Париже с голландским студентом. Мы вообще не можем общаться, что приводит к очень неловким ситуациям. Я избавляю нас от них.