Внезапно краешком измученного разума он уловил какое-то движение за спиной — что-то отразилось в зеркальной витрине. Джеррард обернулся. На противоположной стороне улицы, чуть подальше в сторону центра, была открыта дверь, возле нее молча копошился человек. Джеррард на негнущихся ногах бросился к нему.
Толстый ковер снега скрадывал шаги, и Экермен увидел канадца только тогда, когда тот едва не толкнул его. Тут он обернулся, машинально приняв защитную стойку и сунув руку в карман за пистолетом.
Мензелос и Олфорд вышли из двери за спиной Экермена в тот самый миг, когда подбежал Джеррард.
Канадец задыхался, он совершенно выбился из сил. Чтобы не упасть, он схватил Экермена за руку, не замечая, что его отнюдь не торопятся поддержать; вся троица замерла в странной неподвижности, пристально вглядываясь в лицо нежелательного свидетеля.
— Я… нас завалило… их надо вытащить… они все еще там…
Волна непреодолимого головокружения накрыла Джеррарда, колени у него подогнулись. Олфорд едва успел поймать его и поддержать, чтобы он не упал.
— Он видел, как мы выходили отсюда…
Экермен показал на ювелирный магазин у них за спиной.
— Да он и так почти окочурился, — отозвался Олфорд. — Оставим его тут, он загнется — и концы в воду…
— Ну уж нет, — Мензелос быстро принял решение. — Возьмем его ко мне.
— К тебе? Как это?
— Слышали, что я сказал? Он нам пригодится. Взваливайте его на спину и пошли!..
Немного позже Джеррард очнулся в квартире Мензелоса; он сидел ссутулясь в кресле и в руке у него была большая рюмка бренди. Гангстеры расположились вокруг и с каменными лицами следили за каждым его движением. Потом Мензелос разложил на колене карту и махнул рукой в сторону бутылок, выстроившихся на полках бара в углу.
— Если хотите, налейте себе еще…
Джеррард кивнул и направился к бару. Он отогрелся, по в то же время чувствовал невероятную усталость; спиртное ударило в голову, и, возвращаясь к креслу, он слегка пошатнулся. Мимоходом, почти безотчетно он заметил рукоятку пистолета, торчащую из кармана Экермена. Мензелос перехватил этот взгляд. Канадец поставил рюмку на стол и нетвердо поднялся на ноги.
— Мне надо идти. Надо доставить образцы в больницу святого Томаса.
Он двинулся к двери и, в сущности, совсем не удивился, когда Олфорд поспешно загородил ему путь, сунув руку в карман.
— Не выйдет, доктор…
— Доктор? Откуда вы знаете, что я доктор?
— Пока вы не оклемались, мы успели немножко пошарить у вас за пазухой.
— Послушайте! Но вы не можете не отпустить меня. Там, внизу, остались люди. Я должен им…
— Доктор Джеррард, — спокойно перебил его Мензелос, Солли, вот этот, подле меня, полагает, что вас следовало бы убить…
— А я — то думал — вы спасли мне жизнь…
— Не люблю убивать, рискованное это дело, но вам придется нам помочь…
— А если я не захочу?
Экермен подался вперед. Мензелос продолжал:
— Вы хотите доставить свои образцы в больницу, вы хотите помочь своим друзьям. Мы тоже хотим выбраться отсюда, вот и давайте поможем друг другу. Позвольте-ка мне, док, взглянуть на эти ваши образцы.
Он протянул руку. Джеррард нехотя достал из кармана металлическую коробочку. В коробочке лежали флакон и пробки, выловленные под платформой метро.
Мензелос тут же выхватил все это у канадца. Джеррард попытался протестовать.
— Вы получите свои сокровища обратно, док, — Мензелос приподнял крышку коробочки. — А ну-ка, Солли… — Экермен вынул мешочки с бриллиантами. — Они прекраснейшим образом войдут сюда же, только заверни их во что-нибудь еще, чтобы смотрелись по-врачебному…
Экермен принялся втискивать мешочки рядом с добычей Джеррарда, а Мензелос расстелил карту на полу. Потом он поднял взгляд на канадца и начал:
— Ну, так вот…
Вчетвером они быстро вышли пустынными улочками к Пикадилли, пересекли ее и направились к вымершей, нереальной Трафальгар-сквер. Надвигались сумерки. Перейдя через площадь, они остановились на углу улицы Уайтхолл и опасливо осмотрелись. Щебетали птицы — больше нигде ни звука. В дальнем конце улицы, у памятника жертвам первой мировой войны, на снежном фоне резко выделялось протянутое поперек заграждение из колючей проволоки. За ним нелепо приткнулись три автомобиля: большой военный грузовик, броневичок и длинный оливкового цвета фургон. Гангстеры замешкались.
— А ты ручаешься?.. — Экермен не докончил фразы.
— У нас нет выбора, — заявил Мензелос.
Экермен вынул пистолет из кармана и пихнул им Джеррарда в спину. Тот не пошевелился. Мензелос покачал головой, наклонился и отобрал оружие. Затем, вытащив носовой платок, он тщательно обтер пистолет и опустил его в решетку канализации.
— Эй! — воскликнул Олфорд. — Какого черта?..
— Он нам ни к чему, — ответил Мензелос. — Что с него проку, они нас все равно разденут догола. Надо иногда шевелить мозгами…
— А с ним как? — Экермен кивком показал на Джеррарда. Заложит нас этот сукин сын, как пить дать, заложит, пока мы будем там валандаться…
Мензелос медленно приблизился к канадцу.
— Солли прав. Когда мы доберемся туда, — он махнул рукой вдоль улицы, — вас уже не остановишь. Пересечете кордон и тут же преспокойненько нас заложите. Что вы мне на это скажете, док?
Экермен высунулся из-за плеча своего шефа:
— Попробуй только выкинуть такой номер, гад, я из тебя омлет сделаю…
— Я не знаю, что у вас в мешочках, — начал Джеррард, — и, повторяю, не хочу знать. Все, что мне надо, — это перейти через реку и попасть в больницу. Даю вам слово…
— Доверьтесь чести джентльмена, — ухмыльнулся Олфорд.
Мензелос устремил на Джеррарда пристальный взгляд, безмолвно изучая его лицо, и вдруг, протянув руку, ловко выхватил коробочку с образцами у него из кармана.
— А теперь передайте мне свои документы, док!
— То есть как?..
— Документы, живо, они у вас в кармане. Не отпирайтесь, мы их видели собственными глазами.
Джеррард нерешительно залез во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник. Мензелос тут же взял его.
— Говорю вам, я и знать не знаю, чем вы занимаетесь. Я…
— Напрасно вы полагаете, док, — сказал Мензелос, — что я безмерно доверчив. Слушайте меня внимательно. Ваши образцы у меня, документы тоже. Я доктор Джеррард, а вы — никто. Они там, — он показал пальцем вдоль улицы, — людей не задерживают, выпускают в темпе. Вам надо доставить ее, — он помахал коробочкой, — в больницу, вам надо выручить своих друзей из подземки. Мы в вас больше не нуждаемся, это вы нуждаетесь в нас. Так что давайте-ка выберемся все вчетвером наружу спокойно и без шума, и тогда вы получите свое имущество, а мы свое. Договорились?
— Откуда я знаю, что вы действительно отдадите ее мне обратно?
— Вы правы. Ниоткуда.
— А почему бы в самом деле не пристукнуть его прямо здесь? — вставил Олфорд.
— Ни к чему, — отмахнулся Мензелос. — Теперь, док, помалкивайте, теперь вы самый заурядный обыватель. Они ведь никого не задерживают. Они заинтересованы, чтобы в зоне не осталось ни души…
— Но должен же я сказать им, что мои друзья в ловушке! Джеррард почти сорвался на крик.
— А разве для того, чтобы сказать, обязательно нужно быть доктором? — Мензелос повернулся и двинулся через пустую улицу к памятнику, бросив уже на ходу: — Пошевеливайтесь, мы теряем время…
Едва они подошли к проволочному заграждению, перед ними выросли двое солдат с автоматами наизготовку. Солдаты были в защитной форме: на лицах шлемы с прозрачными щитками, резиновые костюмы, толстые перчатки, громоздкие ботинки. Один из часовых повелительно указал на короткую очередь у ступеней, ведущих в оливковый фургон.
Немного потоптавшись на пронизывающем ветру, все четверо поднялись во влажное теплое нутро дезинфекционного фургона. Мензелос предъявил документы Джеррарда и стал втолковывать усталому сержанту медицинской службы, приставленному к душевым кабинкам, что коробочку с образцами стерилизовать никоим образом нельзя. Сержант не замедлил засыпать Мензелоса недоверчивыми вопросами и в конце концов вынудил его раскрыть коробочку, но, увидев внутри флаконы, удовлетворенно хмыкнул и, подхватив ее щипцами, распорядился протереть снаружи дезинфицирующим составом.