Выбрать главу

Дед снова засмеялся, но невесело.

- Вот, Анна Робертовна, - сказал он грустно, - мы теперь уже не только бабушки и дедушки, а проблема!

Мама совсем сконфузилась и растерялась, стала собирать со стола, а Анна Робертовна проговорила:

- Все жду, жду, когда мой Гриша женится, да дождаться не могу. Так что я даже и не бабушка. Просто так… Старуха…

Дедушка посмотрел на нее пристально, молча, задумчиво разгладил скатерть, вздохнул.

- Ну что вы, Анна Робертовна, - сказал он тихо, - что вы… У каждого времени года своя прелесть. Зима, весна, лето, осень… И у человека так же. Старость - это же осень человеческой жизни. И в ней - свое очарование. Свои достоинства…

- «Если бы молодость знала, если бы старость могла», - продекламировала Анна Робертовна, порозовев.

- Да, да, - сказал дед, - всему своя пора, и надо, чтобы старость не была отмечена унынием, тоской, простым доживанием дней.

Они говорили негромко, и у деда, и у Анны Робертовны глаза как бы покрылись легким туманом - они словно ушли из этой комнаты, не видели маму и меня, они жили в каком-то своем мире, далеком и непонятном мне, и разговор их был спокойным, неторопливым, глубоким, как река…

Но все кончилось. Анна Робертовна засобиралась домой, дедушка с достоинством сказал: «Позвольте вас проводить!» - переоделся в генеральскую форму; увидев его в этой одежде, Анна Робертовна затрепетала, покрылась пунцовыми пятнами, заохала, запричитала.

- Прошу, мадам! - сказал дедушка и подал француженке свою руку калачиком, Анна Робертовна взялась за нее, они ушли.

- Видишь, - сказала мама, - какой галантный у нас дедушка, бери с него пример.

Я улыбнулся.

Я был рад, что все так получилось.

Может быть, они и не будут резаться в домино, дедушка и француженка, конечно, нет. Но разве дело в домино! Все-таки вдвоем веселее, легче. И хотя дедушка не один ведь живет - у него же мы есть, - все-таки веселее, когда есть знакомая старушка.

Будут ходить друг к другу чай пить.

Разговаривать станут, как сегодня…

Работа

Пока деда не было, пришел с работы папа.

- Ну, генералу - сюрприз! - воскликнул он. Но как мы его ни допытывали, ничего не сказал.

Дедушка вернулся розовый, пока снимал шинель, крякал, отдувался.

- Поднялся, - рассказал, - на горку, посмотреть вашу стройку, а там ветер, холодина!

Он оживленный был какой-то, веселый. Подул в кулаки, согрелся, воскликнул:

- Это стройка, я вам скажу! Сколько кранов, сколько машин, сколько свету! От воды пар, будто дым - поле сражения, да и только.

- Еще бы! - обрадовался отец, торопливо вытащил карту из шкафчика, усадил деда рядом. - Гляди сюда! Вот наши масштабы! Сто пятьдесят тысяч гектаров зальет водохранилище, когда плотина реку перегородит. Тут много леса. Организованы специальные леспромхозы, чтобы тайгу вырубить!..

Мама рядом подсела, отца перебила:

- Деревни, Антон Петрович, переносятся на новые места. Надо построить тысячи новых домов! Вот тут протянутся линии высоковольтных передач. Здесь будет железная дорога. Тут шоссе.

- А народу сколько к нам едет! - воскликнул отец. - Пока на стройке десять тысяч человек. Будет еще больше.

Дед крякал от удовольствия, качал головой, удивлялся. Потом положил руку отцу на плечо, взглянул на маму, хитро прищурившись, и сказал:

- Это вы куда клоните, признавайтесь?

- Никуда, - растерянно ответила мама.

- Нет, куда! - сказал отец. - У меня к тебе предложение. Не от себя. От начальника стройки. Узнал он о тебе, хотел немедленно в гости мчаться, да дела задержали. Так вот предлагает он тебе пойти на работу. Начальником отдела кадров. Представляешь?

- Представля-яю! - протянул дедушка и замолчал.

- Текучка у нас, понимаешь, - говорил отец взволнованно. - Люди текут, как река. Одни приезжают, другие уезжают. Особенно молодежь. Придут из армии, поработают немного, а потом - по домам. С ними поговорить надо, убедить остаться, в общем, дело большое - обеспечивать стройку рабочими кадрами. Давай, батя! Нам как раз такого человека и не хватает!

Дедушка молчал, опустив голову, и поднял ее, когда мама напустилась на папу:

- Ты сам себе противоречишь. То говоришь, чтобы папа отдыхал, то находишь ему работу…

- Да нет, - сказал дедушка, - не в этом дело…

Он встал, прошелся по комнате. Вид у него какой-то усталый был, угнетенный.

- Это он, Оленька, мне работу подыскал утешительную, что ли… Чтобы я при деле себя чувствовал, чтобы лишним сам себе не казался.

Он остановился, посмотрел пристально на отца. Отец нервничал, карандашом по карте стучал, глаза прятал.