Отец и мама складывали вещи, работа кипела, мелькали платья, какие-то кастрюли, а Толик и баба Шура молчаливо глядели на эту суету.
Толик думал, что родители уж очень торопятся, суетятся как-то. Можно подумать, люди не собирают два тощеньких чемодана, а, по крайней мере, строят дом и потому, что строят впервые, очень боятся что-нибудь забыть, что-нибудь недоделать или в чем-нибудь ошибиться.
Когда раздался стук, баба Шура резво побежала к двери и пропустила вперед круглого человечка.
Человечек был даже ниже бабки и, казалось, состоял из шаров. Один, большой, был живот, второй, поменьше, - голова. На вытянутые шары походили и руки. Человечек докатился до стола, и Толик заметил у него под носом щеточку черных, как тушь, усов.
Человечек подвигал усами и спросил неожиданно писклявым голоском:
- Кто из вас Александра Васильевна?
При этом он оглядел внимательно и отца и Толика, словно и они могли оказаться Александрой Васильевной.
Бабка зашебуршала тапками, вынимая на ходу тонкий ключик, отворила, торопясь, комод и достала из него паспорт.
- Я и есть Александра Васильевна, - сказала она независимо, предъявляя человечку паспорт.
Странное дело, кругляш не удивился, паспорт не отверг, а, наоборот, со вниманием его разглядел. Потом объявил:
- Нотариус по вашему вызову.
Нотариус - это слово было знакомо Толику, хотя и приблизительно. В его представлении нотариус был кем-то вроде судьи или прокурора - в черной торжественной мантии и в шляпе, похожей на коробку из-под печенья, тоже черной. Он что-то такое делал, что-то важное, но не судил - это точно. У нотариуса должны быть непременно очки, он должен знать все законы.
Этот же кругляш был в обыкновенной косоворотке и в широких, как театральный занавес, полотняных штанах, очки держал в жестяном футляре, несерьезно обвязанном резинкой, и совсем не походил на человека, знающего все законы.
Кругляш расстегнул папку, которую держал под мышкой, вытащил какие-то листы, «вечное перо» и спросил бабку, кивнул на отца, на маму, на Толика, будто это не люди, а мебель:
- Не помешают?
Баба Шура оглядела торжественно маму и отца, помолчала, подбирая слово, и выговорила внятно и строго:
- Отнюдь!
Кругляш склонил свой малый шар над бумагами, заскрипел «вечным пером», потом окинул всех официальным взглядом и объявил:
- Производится завещательный акт! Что завещаете, - обратился он к бабке, - недвижимое или движимое?
- А? - не поняла баба Шура.
- Имущество, говорю, какое завещаете? - закричал нотариус, думая, что, видно, бабка глуховата. - Движимое или недвижимое?
- Деньги! - сказала, серея, бабка.
- Наличные или на книжке? - спросил, успокаиваясь, нотариус.
- На книжке, - проговорила бабка.
- Значит, так, - заговорил нотариус, записывая что-то в свои бумаги. - Завещаются деньги в сумме…
- Девять тысяч…
- В новых? - охнул Толик.
- В новых! - гордо откликнулась бабка.
Нотариус отложил «вечное перо», подозрительно уставился на бабку.
- Вы кто? - спросил он, неожиданно оборачиваясь к маме и отцу.
С тех пор как кругляш вкатился в комнату, отец и мать стояли растерянные, бросив свои чемоданы, и, словно интересное кино, разглядывали происходящее.
- Я дочь, - помешкав, ответила мама. - Это мой муж, а это сын.
- Ага! - обрадованно сказал нотариус и потрогал ладошкой свой верхний шар. - Живете вместе?
- Жили, - тахо ответила мама. - Завтра уезжаем.
Нотариус вышел из-за стола, подкатился к маме. Он был, наверное, ей до плеча, не выше, и Толик едва удержался, чтобы не рассмеяться.
- На новую квартиру? Кооператив?
- Нет, - удивилась мама, - в другой город. Почему вы решили?
Нотариус вернулся за стол, удивленно посмотрел на бабку.
- Вы дочери деньги завещаете? - спросил он ее.
Баба Шура взметнула брови домиком, грозно посмотрела на маму. Будто настал ее час. Будто она прокурор теперь и вынесет свой приговор маме.
- Нет! - сказала бабка твердо. - Не дочери. А вот ему, - и повернула сухой палец в сторону Толика.
Толик засмеялся. Все понял он. Снова бабка представление ломает. На один вечер и хватило-то честности. Опять за свое. Опять за старое.
- И до совершеннолетия деньги мои не трогать! - сказала она нотариусу.
Он сморщил лоб, склонился над бумагами, но тут же откинул «вечное перо».
- Нет! - воскликнул он. - Непонятно!
И снова скатился со стула, задвигался по комнате.
- Деньги имеете, - воскликнул он, - а живете в таком помещении! - обвел он рукой комнату. - Ведь и прекрасную квартиру в кооперативе построить можно, и мебель новую купить.