Голуби на него заворчали. Это простаку кажется, будто голуби воркуют, и все, а он-то уж знает. Опоздал - они ворчат, сердятся. Посыпал им крупы, покрошил хлеба, подлил в лоток свежей водички, а теперь и погуляйте на здоровье. Хлопнул запор, открылось голубям небо, они затрепетали, рванулись в вышину и пошли, пошли кругами. Федор свистнул им вдогонку - переливисто, длинно, с перепадами, поглядел на полет их хитрый - на кружение по спирали, голова устала, опустил ее и заметил: занавеска в окне напротив голубятни дрогнула.
И он вспомнил. Вчера, когда побежал за родителями после того их разговора со слезами, нога у него подвернулась, он упал и увидел в окошке этом девчонку.
Первое, что он ощутил, - досада.
«Значит, она все слышала», - подумал он. Но в этом окошке никогда никаких девчонок не было, тут жили двое, муж и жена; муж геолог, Петр Силыч, Федя знает его, подходил не раз к голубятне, спрашивал, которые турманы и чем от других отличаются. Но девчонка?
Федор легонько свистнул. Штора не шевелилась. «Может, ветер? - подумал он, но себя же перебил: - А вчера?»
Он попытался восстановить в памяти ее лицо. Не получалось. «Да поди никого и нет».
- Алё, - не крикнул, а сказал он. - Э, девушка!
За шторой было тихо. «Может, случайно кто к ним заходил?» Он достал рубанок и принялся строгать доску, изредка поглядывая на окно. Нет, там никого не было. И все же что-то притягивало его к окну. Он отложил рубанок - ему пришла в голову забавная мысль.
- Девушка, - сказал он, - я знаю, что вы смотрите на меня. Зачем? - Было тихо. - Зачем сквозь штору? Можно ведь и так. - Никто не откликался. - А я вот сейчас, - сказал он, тщательно заправляя рубашку в брюки, - поднимусь по водосточке и увижу, есть вы или нет.
Он застучал ботинками, открыл голубятню, спустился на землю, стряхнул с себя стружку и вновь поглядел на окно.
Штора была сдвинута, и на него смотрела девчонка. У Федора сразу сердце оборвалось - какая она красивая была, белолицая, ржаная коса солнышком вокруг головы уложена.
- Ну вот, - сказал он растерянно, - я же говорил.
- Что говорил? - спросила она.
- Что вы есть.
- Ну, есть, - сказала она. - Дальше что?
Он смущенно пожал плечами.
- Не знаю. Есть - и все.
Федор видел, что она смущена, что он ее силком заставил выглянуть - румянец медленно разгорался на ее бледном лице.
- А чего вы смотрели на меня?
- Говори со мной на «ты», - сказала она неожиданно резко и добавила мягко: - Не терплю официальщины.
- Чего, чего? - не понял он. Потом кивнул. - Ладно. Но ты не сказала.
- Так, - ответила она безразлично. - Смотрела - и все. Запрещается?
Он рассмеялся. Все это ему вдруг смешным показалось. А его смех смутил ее. Федя заметил, как она резко шевельнулась, будто хотела закрыть штору, но передумала.
- Да ты бы вышла погуляла, - сказал он. - Голубей бы моих потрогала. Они у меня, видишь, какие.
Он задрал голову вверх, свистнул пронзительно, долго, мастерски, хвалясь перед девчонкой своим умением.
- Голуби у тебя, Федя, что надо, - сказала девочка.
Он понурился. Значит, все слышала. Он молчал, молчала и она.
- Ну и что, - сказал Федор неожиданно для себя, - у каждого свое. И смешного тут ничего нет. Все очень даже грустно… Но с сегодняшнего дня… - Федор решительно рукой рубанул: - Все будет, как я постановил!
Он посмотрел на девочку, сердце опять застучало тревожно. Спросил:
- А как тебя зовут?
- Лена, - ответила она.
- Вот увидишь, Лена, - сказал Федор и почувствовал, как у него кадык ходит. - Сегодня же увидишь. В шесть часов. Мы вот по этой тропке пойдем. Как раз мимо твоих окон. - Он опустил голову, поморщился. Представил, как она сидит, эта Лена, в глубине своей комнаты и все слышит. И мать - что она говорила. И отца. Слышит, как он, Федор, плачет.
Он больше не глядел на нее. Поднялся в голубятню, подождал, пока слетятся птицы, закрыл свое хозяйство, спрыгнул вниз. Оттуда только и посмотрел на Лену. Она сидела все там же и все так же в каком-то кожаном кресле и как-то растерянно глядела на него. Федор кивнул ей благодарно. Улыбнулся. Повторил виновато:
- Зря ты все это слушала.
Она ответила не сразу и как будто с трудом.
- Ничего, - сказала она, - я и не такое знаю.
Федор вздохнул, повернулся, чтобы уйти, сделал несколько шагов, побежал и крикнул:
- Так ты приходи на голубятню.
Лена не ответила. Федор обернулся.
- Придешь?
Она кивнула издалека, и у Федора сжалось сердце: он еще не видел такой девчонки. Нигде не видел такой красивой - ни в школе, ни на улице.