Лена кричала, напрягая связки, орал телевизор тысячами болельщиков на стадионе, ревел транзистор, и она ощущала облегчение.
Внезапно перед ней возникло лицо мамули. Глаза у нее беспрестанно моргали. Мелькнул седой висок папки - он быстро прошел по комнате, выключил телевизор и радио.
- Что с тобой, девочка? - спросил он сурово, и Лена испугалась. Она никогда никого не боялась в жизни, она не знала, что такое страх, и тут испугалась.
- Так, - сказала она растерянно, - Оскар Уайльд. «Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа».
Мамуля, не переставая моргать, пощупала ее голову. Лена засмеялась.
- «Да, душа его больна смертельно»! - воскликнула она. - «Но вправду ли ощущения могут исцелить ее?»
- Нет, я ухожу с работы! - сказала мама.
- Ерунда, - спокойно проговорила Лена. - Имеет же человек право на бзик. На обыкновенный бзик. Чего здесь ужасного?
Мамуля ушла на кухню, а отец остался в комнате. Неожиданно он встал на колени перед коляской и принялся целовать Лене руки. Она вырывала их, ничего не в силах понять.
- Что с тобой, доченька, - повторял отец, и в голосе его было отчаяние, - что с тобой, доча?
Лена вырвала наконец руки и прижала к себе отцовскую голову.
- Ну прости! - приговаривала она. - Ты что, испугался?.. Конечно… Какая же я дура!
Отец отстранился от Лены, отошел в угол. Сказал оттуда с напряженным весельем:
- А мы тебе платье купили. Длинное!
Лена захлопала в ладоши, закричала:
- Чур не показывать! Мыться! Мыться!
Так она завела для себя. Никто ее не учил, сама придумала: прежде чем обнову надеть - помыться. А дома было еще одно правило - купал ее отец.
Это было очень давно, совсем еще в детстве, когда стесняться совсем нечего. Отец брал ее на руки и нес в ванну. Потом она подросла и стала тяжелой, так что мамуля ее не могла поднять, и опять купаться ее носил отец. Закатывал рукава рубашки, надевал мамулин фартук, чтобы не забрызгать брюки, и укладывал ее в воду, и мыл, и полоскал, как самая заботливая мама. Лена не стыдилась отца. Может, оттого, что, когда ее раздевали, она, как никогда, чувствовала себя больной. Неполноценной.
И вдруг она испугалась. В первый раз.
Отец напустил воды в ванну, нацепил фартук, закатал рукава и вошел в комнату, чтобы отнести Лену. Но она сидела одетой и исподлобья глядела на отца. Он все понял.
- Хорошо, - сказал он, - пусть мамуля.
Лена прикрыла глаза. Нет, в этот сумасшедший день с ней определенно что-то случилось.
- Подожди, - шепнула она, - все нормально.
Она сняла что могла сама, отец помог в остальном. Потом подхватил ее как пушинку, принес в ванную, бережно опустил в теплую воду.
- Прости, - сказала она отцу, - со мной сегодня действительно чего-то не того…
- Да нет, девочка, - улыбнулся отец, - просто ты растешь.
- Расту? - удивилась она и стыдливо спряталась под воду.
Они молчали. Весело капала вода из крана. Отец снял с полки трех маленьких цветастых утят и бросил в ванну. Этих утят он бросал ей всегда, сколько она помнит себя.
- Утята маленькие, - сказал мягко отец, - а наша Лена растет.
- Пап! - сказала она резко, и глаза ее наполнились слезами. - Пап! - повторила она требовательно. - Ну ответь! Зачем я расту? Посмотри на меня. Я чувствую, что стала больше, какая-то сила раздвигает меня изнутри. И грудь, и бедра, и плечи. Но зачем? Зачем мне это? Посмотри на ноги! Они ничего не могут. Просто плети.
- Перестань! - попросил отец.
- Подожди, папочка, - сказала она, смахивая слезы. - Потерпи. Еще немножко. Помоги мне. Ответь! Зачем я расту? Женщина рождается на свет, чтобы рожать сама! А я! А я никогда не смогу стать матерью! Не смогу полюбить! И меня никто не полюбит, ты понимаешь? Так зачем же все это? - Она замолчала, взглянула на отца и спрятала лицо под воду.
Когда вынырнула, отец сидел, опустив голову.
- Доча, - сказал он, взяв ее за мокрую руку. - Каждый миг из жизни уходят люди. И смерть порой становится избавлением от страданий. - Он помолчал. - Если бы я был верующим, я бы сказал тебе: помолимся. Но я говорю тебе: поверим. Поверим в себя, в свои силы. В то, что мы люди, и ты - человек, еще небольшой, но смелый, умный и мудрый человечек. Ты все сможешь, только помни всегда: не быть - проще, чем быть.