- Думаешь, стоит пить у всех на виду? Да еще из бутылки?
- Не вижу ничего такого.
- Ты не будешь шашлык?
- Нет. Я позавтракал хорошо. А ты ешь. С вином будет замечательно.
- Попробуй хоть кусочек.
- Хорошо.
- Ты какой-то хмурый сегодня, - она оценивающе глянула на меня, а потом сделала небольшой глоток из бутылки. - Последний раз в Москве ты был таким же. А потом пропал надолго.
- Я не пропадал, ты меня просто не искала.
- Раньше тебя не нужно было искать.
- Меня и сейчас не обязательно искать.
- Почему ты такой? Ты не рад, что я приехала?
- Прости. Твой приезд не имеет к этому никакого отношения.
- Тогда не говори со мной так, что я чувствую себя виноватой.
Я постарался вздохнуть как можно более выразительно.
- У меня плохо идет работа над романом. Но ты в этом не виновата.
- Тогда выпей вина, и, если хочешь, расскажи мне.
- Не хочу. Рассказывать не хочу, а вина выпью с удовольствием.
Ее колени казались такой правильной формы, четко очерченными, слегка заостренные книзу, и отсутствие колготок делало их еще более привлекательными, поэтому я не мог удержаться. Она задумчиво слушала бодрую самодеятельность на сцене, прижавшись щекой к мягкому плечу моего пиджака, а я аккуратно, но уверенно, поглаживал шелковую кожу ее ноги, отодвигая платье все выше. На третьей или четвертой песне моя рука, очевидно, поднялась за пределы дозволенного, и Даша меня остановила.
Она чуть приподняла голову и задала вопрос, который было удивительно услышать.
- Когда ты пишешь - это сложно?
- Иногда это чертовски сложно.
- Иногда?
- Почти всегда. Но пишу я ради тех моментов, когда становится легко. Если тебе легко - можно написать очень много. И ты пишешь, не отрываясь, чтобы успеть больше, пока не стало опять тяжело.
- А сейчас тебе тяжело?
- Тебе правда это интересно?
- Зачем бы я спрашивала? О чем ты писал, пока тебе не стало тяжело?
- О людях, которые говорят друг с другом так, словно играют в игру.
- Как мы с тобой?
- Не знаю. А в какую игру мы с тобой играем?
- Мне кажется, мы просто пытаемся добиться друг от друга определенных слов.
- Каких, например?
- Может, я хочу услышать "я тебя люблю". А каких слов ждешь ты - не знаю.
- Как насчет слов "ты меня любишь?".
- Ну нет, думай лучше, - она легонько шлепнула меня по колену. - К тому же, ты ведь мне все равно этого не скажешь.
- Не скажу. Да ты и не нуждаешься в таких признаниях.
Даша убрала голову с моего плеча и выпрямилась.
- Глупый ты. Пойдем и выпьем чего-нибудь еще, иначе я воспринимаю твои слова слишком серьезно. Только сначала я хочу прокатиться на той карусели!
Тени в парке стали длиннее, и солнце приобрело оранжевый оттенок оттого, что стало клониться к закату и скоро оно встретится с горизонтом. Деревья были покрыты фальшивым золотом. Люди были покрыты фальшивым золотом. Уже знакомый мангальщик, заговорщицки улыбавшийся мне, тоже был покрыт этим фальшивым солнечным золотом, но нас было сложно обмануть. Откуда-то из-под прилавка он налил нам в пластиковые пивные стаканы жидкость цвета граната, которая пахла как паркетный лак.
- Мне кажется, что это гораздо романтичнее, чем пить пино-нуар на веранде дорогого ресторана. Именно дешевый алкоголь дает почувствовать близость, родство душ. Почувствовать сопричастность, - Даша попробовала сделать большой глоток, но поморщилась.
- В тебе говорит излишняя любовь к Ремарку. Хотя, нужно отдать ему должное - он не дурак был смешать ром с портвейном.
- Ты знаешь, я, пожалуй, больше не буду, - сдалась Даша после второй попытки проглотить вино и протянула мне свой стакан.
- Даже я вряд ли его осилю.
Мы окропили урну красной жидкостью, словно принесли жертву Вакху. Сделали мы это без всякого сожаления.
Я накинул Даше на плечи свой пиджак с грубо зашитой подкладкой и пятном краски на рукаве, и самому мне стало чертовски зябко в этот августовский вечер. Мы решили, что непременно нужно выпить еще, поэтому вышли из парка и направились через площадь к продуктовому магазину. Я бы с большим удовольствием взял бутылку коньяка, но это было бы негуманно по отношению к Даше. Тем не менее, мы не прогадали - вишневая настойка оказалась почти такой же вкусной, как ее губы, но, наверняка, не шла ни в какое сравнение с тем, что притаилось внизу.
Мы выпили настойку прямо там, на облупившемся крыльце магазина, а потом вернулись в праздник. На этот раз я потащил ее в дальний угол парка, чтобы расположиться поближе к альтернативной сцене - зарешеченной асфальтовой площадке - откуда доносилась фальшивая мелодия "Фиолетово-черного". Несколько сорокалетних длинноволосых мужчин в тертых джинсах и растянутых футболках, с символами старого рока на них, старательно зажигали аудиторию, которую составляли с десяток таких же потертых граждан. Я соблазнился здесь стаканом холодного пива и на несколько минут оставил Дашу.
Когда я вернулся, она неловко отбивалась от зажавшего ее в углу, задравшего в воздух руки любителя музыки, основательно набравшегося алкоголем. К ее счастью, ничего плохого он не замышлял. Товарищ просто искал выход пьяной энергии, и с моим появлением без вопросов отошел ближе к центру площадки, где продолжил размахивать руками.