Перешептывались солдаты, исполненные доброжелательности и оптимизма:
— Ставлю гинею, оборвется.
— А я говорю — уронят!
— Чего это…
— Ста-авлю три-и гинеи, — Воробей остался беззаботен. — На то, что мои ребята его поднимут!
На секунду на корме воцарилось молчание. Впрочем, подогретые тремя гинеями, страсти тут же вспыхнули с новой силой, но неожиданно были перебиты отчаянным воплем.
— А-а-а-а!..
Орал толстый Маллроу, тыча пальцем в воду за бортом. Из лазурных глубин глядела морда мартышки — с шевелящейся шерстью, вытаращенными глазами и зажатой в зубах про́клятой монетой.
На барке закричали хором. Элизабет с визгом вскочила с ногами на скамью.
Тут-то пираты и уронили Уилла Тернера.
Была суматоха. Чудом не захлебнувшийся Тернер, который со своей ногой и плыть-то не мог, не придумал ничего лучше, чем вцепиться в мартышку — которая, хоть и стала причиной гибели целого города, все же, будучи неразумным животным, плохо осознавала свое бессмертие, а посему вцепилась в борт шлюпки всеми четырьмя лапами. Вытащили обоих — хотя Воробей, замахав руками, категорически отказался брать мартышку на борт «Жемчужины». Уилла Тернера еле уговорили снова сесть в кресло, которое на сей раз удалось-таки поднять на палубу; затем по веревочной лестнице влезли все остальные, затем подняли багаж; потом Тернера тащили в каюту на растянутом одеяле и переодевали в сухое, а Воробей крутился рядом — с наигранным изумлением похлопал полуголого по плечу:
— Да ты у нас красавец парень, Уилл!
Тернер вспыхнул. Пират из-под ресниц стрельнул глазами на Норрингтона — тот по наивности среагировал непосредственно: отвернулся, закусив губу, чем изрядно развлек капитана Воробья.
Словом, к тому моменту, когда Воробей вдруг испарился, командор был уже весьма зол и потому лишь вздохнул с облегчением. Что было несомненной неосторожностью — он забыл, с кем имеет дело.
Эта мелкая неосторожность стала самой судьбоносной в его биографии. Удача, столь коварно изменявшая ему, на сей раз, по всей видимости, решила его облагодетельствовать, — но позабыла спросить согласия.
XVI
— …Кэп, что вы задумали?
Джек Воробей скорчил гримаску — и тут же нахмуренное лицо его вновь выразило самую что ни на есть напряженную работу мысли.
— Скажи, приятель, — кольцо на смуглом пальце мелькнуло под самым носом у Гиббса, — Пират должен быть одинок, так? Пират не должен интересоваться ничем, кроме золота?
— Вы мне не нравитесь, кэп.
Воробей отвернулся; грустно вздохнул.
— Я и сам себе не нравлюсь.
— Кэп, — Гиббс глядел жалостливо. — Ну кабы еще кто-нибудь другой… Но Норрингтон…
— Вот и я то же самое говорю! — расширенные темные глаза и растопыренные для пущей убедительности пятерни вдруг оказались совсем близко; впрочем, Воробей тут же отшатнулся, развернулся и быстро пошел прочь по коридорчику.
— Кэп!..
Капитан обернулся — приложил палец к губам; повернулся и исчез за поворотом.
Гиббс глядел ему вслед. Тяжело вздохнув, поскреб в затылке; многозначительно постучал себя пальцем по лбу; громко сплюнул и ожесточенно растер ногой.
…К двери каюты Джек Воробей подобрался на носках, придерживаясь за стены; прижался ухом. За дверью гудели голоса — Норрингтона, Элизабет и реже — Уилла, но слов он разобрать не мог. Пират вытащил из кармана камзола ключ — несколько секунд внимательно разглядывал; лицо его выражало самую искреннюю грусть. В глубине души Джек Воробей всегда верил, что недолюбливает бесчестные поступки. Подцепив ключ на палец, молитвенно сложил ладони и посмотрел вверх — точно прося у небес помощи в задуманном неблагородном деле. По пыльному потолку задумчиво пробирался таракан.
Воробей вздохнул, — и, не дыша, бесшумно вложил ключ в замочную скважину. Повернул раз и другой, прислушался; за дверью, кажется, ничего не заметили. Пират поднялся — и так же на носках, оглядываясь, удалился за угол.
…Солнце заметно склонилось к западу; тень от корабля накрыла шлюпку под кормой.
— Командор просил передать, что решил сопровождать наших гостей до места назначения! — Воробей кричал, перегнувшись через гакаборт. Внизу гулко плескалась, стучалась в обшивку вода; из пляшущей на ряби шлюпки глядели, закинув головы. — Он заботится о безопасности миссис Тернер… они как раз сейчас беседуют, — ухмыльнулся, подмигнул. — Старая любовь, сами понимаете…