В половину десятого миссис Эшли поднялась, заявив, что уже поздно, очень поздно, и мисс Дубкова, прежде чем уйти, молча поцеловала Лили в щеку. На ее глазах девушка поблагодарила мистера Малколма и пожелала ему доброй ночи, причем, как принцесса Трапезундская подала руку и, лучезарно улыбнувшись, легко взбежала вверх по лестнице. Он стоял как громом пораженный.
Следующим вечером Лили в гостиной не появилась. Погода стояла теплая, поэтому после ужина миссис Хопкинсон предложила всем перейти в беседку. Там к обществу Лили и присоединилась. Разговор поначалу не клеился: все были совершенно очарованы звездами, отражавшимися в воде, журчанием ручья под досками пола, запахами свежей травы, тихим бормотанием стайки уток. В какой-то момент Лили принялась напевать под нос песенку, которую мистер Малколм исполнял прошлым вечером, словно хотела извиниться за свою иронию по этому поводу. Миссис Эшли как раз расспрашивала молодого человека о детстве, родителях, и он сказал, что они приехали в Америку из Польши за год до его рождения. Из-за того, что никому не удавалось правильно произнести его фамилию, он назвался Малколмом. Потом он перевел разговор на свои театральные амбиции.
– Интересно! Как интересно! – воскликнула миссис Хопкинсон.
– Я уверена: вы добьетесь успеха, – заявила мисс Малле.
На взгляд миссис Эшли, от всего, что он говорил, веяло поразительной скукой. Вечер подошел к концу без музыки. Малколм должен был уехать утром, поскольку Беата ясно дала ему понять, что его комната уже обещана другому постояльцу. Она сама подаст ему завтрак; девочек он больше не увидит. Все пошли в дом. Миссис Хопкинсон, мисс Малле и Констанс чуть ли не со слезами на глазах пожелали ему доброго пути, а он не отрывал взгляда от Лили. Миссис Эшли все еще не пришла в себя от вчерашнего непослушания дочери. Сегодня Лили выполняла свои обязанности с привычной тщательностью, но ни разу не посмотрела в сторону матери и не сказала ей ни слова сверх необходимого, даже доброй ночи не пожелала. Четыре раза в течение дня Беата пыталась улучить момент и сказать дочери, что видела, как вчера вечером он прятал обручальное кольцо в карман, а сейчас готовилась прекратить затянувшееся прощание, однако, к ее величайшему удивлению, Лили просто подала мистеру Малколму руку, сказала: «Доброй ночи», – и беззаботно отправилась наверх.
Это была неделя весенней уборки: мебель передвигали из комнаты в комнату, – и София спала вместе с Лили. Когда в доме погасили огни, в дверь спальни постучали:
– Лили, ты не спишь? – раздался голос Констанс.
– Нет.
– Переживаешь? Ну, из-за того, что он завтра уезжает.
– Нет.
– Но ведь он тебе очень нравится, я права?
– Я устала, Конни.
– Он же влюблен в тебя: все это заметили, – но почему мама так плохо к нему относится? Он тебе нравится, Софи?
– Да, но только не «Эбенезер»[14].
– Это было мило. Ты вчера чудесно пела, Лили: ничуть не хуже, чем граммофон. Почему тебе не жалко, что он уезжает?
– Я уже сплю, Конни. Спокойной ночи.
– Ну… Я думаю, если кто-то кого-то любит по-настоящему, то обязательно вернется.
Послышался стук в дверь, и в комнату вошла Беата.
– Уже поздно, девочки: пора ложиться.
– Да, мама. Я просто заскочила к Лили сказать, как мне жаль, что мистер Малколм завтра уезжает.
– Пора уже привыкнуть: постояльцы приезжают и уезжают, Констанс. Не следует относиться к ним как к друзьям.
– Но, мама, когда же у нас появятся друзья и подруги? Мы не можем вечно жить в изоляции.
– Уж коли об этом зашла речь… Вот что мне пришло на ум. Завтра за покупками мы пойдем все вместе.
– В город?
– Да, и зайдем в банк: нам теперь надо держать деньги там. Они потом пойдут на то, чтобы найти Лили хорошего учителя по вокалу. Я придумала еще кое-что. Вы помните, как мы устраивали ужины? Так вот: мы должны вернуть эту традицию. Начнем с того, что пригласим доктора с женой, миссис Джилфойл и Делзилов, а потом и мисс Томс, и мисс Дубкову. А вы можете позвать своих подруг.
– Ой, мамочка, как здорово!
– А еще я думаю, что со следующей осени София и Констанс вполне смогут вернуться в школу.
Младшая из сестер бросилась в ее объятия.
– Ты самая лучшая мамочка на свете!
– Теперь, Констанс, отправляйся к себе в комнату. Мне нужно кое-что еще сказать твоим сестрам.
14
Роман Ч. Диккенса (1812–1870), главный герой которого, Эбенезер Скрудж, символизирует жадность, прижимистость.