– Если надумаете сменить работу, Андрей, мы вам будем рады! – пошутил капитан, но парень не улыбнулся.
– Теперь вы понимаете, почему я пришел к выводу о похищении?
– Ваши догадки без наличия свидетелей ничего не стоят, – сказал Ермаков. – Шофер мог искать упавший предмет, а не пристегивается ремнями половина таксистов. И затевать частное расследование, как в американских боевиках, я не готов. Дам вам совет. Езжайте домой, постарайтесь выспаться.
Редько молча кивнул и поволок чемодан к выходу. В дверях Ермаков окликнул его:
– Вы спрашивали, почему я уделил вам время? Существует вероятность, что отец Марины Авдеевой – старый товарищ моего отца.
– Спасибо! – ответил Редько. – Если я что-то найду новое, можно вам позвонить, товарищ капитан?
– Звоните! Но лучше воздержаться от самодеятельности.
Уже держась за дверную ручку, молодой человек тихо проговорил, будто размышляя вслух:
– Человечество недолго протянет после того, как исчезнет последняя пчела.
– Что?!
Ермаков вскинул удивленный взгляд, но Редько уже шел по коридору. Одно колесико его чемодана поскрипывало при оборотах, будто жалобно пищала пойманная в ловушку крыса. После его ухода капитан достал смартфон, обнаружил два пропущенных вызова от жены и короткое сообщение:
«У Сашки завтра контрольная. Постарайся не разбудить сына, когда вернешься».
Часы показывали второй час ночи. Говорят, что счастливые люди спешат с работы домой, а из дома на работу. Он написал короткое сообщение отцу. Старик часто жаловался на бессонницу, а после того как освоил Интернет, мог до утра блуждать в сетевом пространстве. Ответ пришел через две с половиной минуты. Смайлик с улыбающимся солнышком был популярным брендом сезона. Особенно когда за окном моросит беспрестанный дождь. Ермаков набрал номер, отец ответил немедленно:
– Доброй ночи, сынок! На службе?
– Так точно, товарищ полковник! – засмеялся капитан. – Как погода в Краснодаре?
– Днем было двадцать два градуса, к ночи похолодало…
Ермаков присвистнул.
– Зашибись! У нас скоро снег выпадет!
– Северная столица, что хочешь?! Надо было Петру Алексеевичу окно на Азове рубить. Приезжай в гости, сынок!
– Обязательно. Батя, тут дело такое… – Он замялся.
Ему было стыдно. Звонил он отцу редко, отделываясь характерными для жителей казачьих краев грубоватыми шутками, скрывающими нежные чувства, которые капитан испытывал к стареющему мужчине. Он знал, что отец никогда не попросит помощи. Не та закваска! Он про перенесенный инфаркт рассказал только, когда сын припер его к стенке, а о полученных огнестрельных ранах[4] вообще умолчал! Ермаков узнал подробности от новой подруги отца Гульнары.
– Говори, сынок, не заикайся! – добродушно ухмыльнулся мужчина.
Ермаков коротко пересказал содержание беседы с Редько. Когда он упомянул про Марину Авдееву, старик тотчас перебил его:
– Все сходится, товарищ капитан! Мы с Серегой корешим. Пишет часто, раз в неделю звонит. Обещали с Жанной в гости приехать. И про дочь он рассказывал. Зовут Маринкой. Вишь, как мир тесен бывает!
– Теснее некуда! – согласился капитан. – Я могу с Авдеевым связаться?
– Он сейчас вроде в Крыму. Восстанавливается после ранения.
– Его ранили?
– Шебутной мужик! – с оттенком восхищения сказал отец. – Подробностей не знаю, номер скину сообщением.
Они распрощались, Ермаков пообещал приехать к Новому году вместе с женой и сыном. Пискнул смартфон, пришло сообщение. Ссылка на короткий номер. Пять минут капитан сочинял послание незнакомому человеку, о котором слышал множество историй. Письмо упорхнуло к абоненту, а он все стоял и смотрел в черное окно. Нет смысла думать о будущем, оно само придет с оглушающей быстротой.
Утро выдалось солнечным и холодным. Лужи прохватило морозцем, тонкий лед быстро растаял под лучами солнца. Ермаков проснулся в восемь тридцать утра, чувствуя себя отдохнувшим. Докучавшая накануне вечером головная боль пропала без следа. Из кухни потянуло свежезаваренным кофе. После необходимой растяжки он встал с кровати, принял упор лежа и отжался от пола сорок раз за тридцать секунд. Подобная практика позволяла оперативно избавиться от утренней сонливости. В локте что-то хрустнуло, немного закружилась голова. Тридцать пять лет еще не юбилей, но деликатное предупреждение с того света!
Он направился в ванную, на кухне хлопотала возле плиты жена. Ее светлые волосы были зачесаны назад, василькового цвета глаза смотрели холодно. Если бы не сеть мелких морщинок в уголках глаз, едва женщине можно было дать на вид больше тридцати лет.