Шкатулка и вправду вида была диковинного, заботливо и туго овитая тончайшими проволочками с вплетенными в них золотыми жилками. Работа была ручная, и руки мастера придали шкатулке какой-то особенный чарующий вид — хотелось рассматривать, поглаживать ее нежную поверхность. Внутри она была оклеена черной замшей. В ней ничего не было, да и что положишь в такую шкатулку. Даже золото, казалось, будет недостойно ее: она сама по себе была уже произведением высокого искусства. Шкатулка была словно одушевленная — не хотелось выпускать ее из рук. Должно быть, что-то подобное чувствовала и Вера Николаевна, разглядывая шкатулку.
— Это же из волос… из волос человеческих!.. — вдруг воскликнула она. — На Маринины похожи…
Вера Николаевна вдруг швырнула шкатулку на стол, словно обожглась или ощутила от нее нечто совсем омерзительное. Несколько секунд смотрела на лежащую на столе шкатулку с ужасом, глаза ее вдруг наполнились слезами, и она бросилась прочь из комнаты.
Максим догнал ее на лестнице.
— Хотя бы труп, хотя бы труп какой… хоть расчлененный даже, — шептала женщина, быстро спускаясь по ступеням.
— Я сообщу вам обязательно, если что-нибудь… — Но, увидев в глубине сада человеческий силуэт, Максим осекся и замолчал. Человек стоял возле забора. Его невозможно было разглядеть впотьмах, но это был человек, и он смотрел на спускающихся по лестнице людей. — Вот номер моей трубки, — еле слышно проговорил Максим, сунув в карман плаща Веры Николаевны клочок бумаги. — Можете звонить…
Больше Максим ничего не говорил, потому что они подошли к стоящему человеку слишком близко, и он мог услышать. Но слышала и понимала ли его сама Вера Николаевна? Слезы бежали у нее из-под очков, она находилась в крайне возбужденном состоянии и только шептала все про труп, про труп.
Максим закрыл за ней дверь на улицу и развязной походкой направился к тому месту, где видел человека, сердце учащенно билось. "Ну, я тебе сейчас устрою!"
Он подошел совсем близко.
— Ну что, не страшно тебе тут в темноте?.. Замерз, наверное?
Максим сделал еще шаг и остановился — у забора никого не было. Он ошибся. Падавшая от дерева тень и вправду напоминала человеческий силуэт. От сердца отлегло. Запиликал мобильный телефон на поясе, Максим посмотрел на высветившееся имя и поднес трубку к уху.
— Иду, моя дорогая… Я тоже проголодался.
Глава 2 Куплю волосы
Дорого
Деньги сразу.
— Человеческие волосы… Господи, зачем нужны человеческие волосы?..
Марина поморщилась и отвернулась от объявления.
— Эни, бени, раба…
Перед Мариной стоял молодой человек в черном, застегнутом на все пуговицы пальто. На голове поверх шерстяной шапочки у него был повязан полосатый мохеровый шарф, словно у него болели зубы. Но лицо было радостным, даже счастливым.
— Эни, бени, раба… — повторил молодой человек, вопросительно глядя на Марину.
Марина сразу поняла, что перед ней человек придурковатый.
— Квинтер, финтер, жаба! — вспомнив считалку из детства, проговорила она громко и отчетливо в лицо молодому человеку.
Эта незатейливая, ничего не значащая фраза привела молодого человека в восторг. Он вдруг подпрыгнул и захлопал в ладоши.
— Я тебя с Мотей познакомлю, — сказал он, счастливо улыбаясь всем своим круглым лицом. Марина оглядела придурковатого человека с ног до головы, повернулась и пошла от него на другую сторону.
— До свидания! — прокричал молодой человек уже с другой стороны улицы, прощально махая ей рукой.
Марина посмотрела в его сторону. "Господи, как на бабу похож", — подумала она, доставая из кармана бумажку с адресом, чтобы свериться с памятью.
Она остановилась перед железной дверью в высоком бетонном заборе и, надавила кнопку звонка.
Звоночек прозвучал как-то хило. Ей даже показалось, что звук только померещился. Марина подняла голову и посмотрела на массивную цифру на двери, чтобы убедиться, что не ошиблась. Она бы никогда не пошла в этот дом, но исчезновение мужа и последовавшие за этим странные события толкнули ее на этот шаг.
Подождав немного, позвонила снова.
— Знаешь, если ты будешь трезвонить, я тебя пошлю к чертовой бабушке. Обжора тебя подери!
Марина вздрогнула — так неожиданно совсем рядом прозвучал женский голос, тембр у него был какой-то неприятный, с дребезгом. Голос доносился из небольшого устройства, расположенного рядом с дверью.
— А что мне делать? — спросила она, глядя на домофон как на живого человека.