Она начала быстро раздеваться. Белый двубортный пиджачок и синяя короткая юбка. Блузка и красный бантик-галстук. Туфли и наручные часы. Все полетело на кровать.
Оставшись в одном белье, она задумалась. Щелкнув резинкой тоненьких трусиков, она решила, что специальный панцу-передатчик33 — это все же из области фантастики, и запрятать здесь что-то даже размером в булавочную головку невозможно. Увы, этого нельзя было сказать про лифчик. Чашки, тесемки, крючочки — в нем было полно места для буйства современных шпионских технологий.
Вздохнув, Канаме сняла предательский лифчик и со злостью бросила на кровать, словно лишившись последней линии обороны. На ней не было ничего, кроме белых трусиков, когда она повертелась перед зеркалом, проверяя, не прицепилось ли сзади чего-нибудь постороннего. Убедившись, Канаме надела купальный халат, плотно запахнула его и затянула поясом.
Теперь выбрать оружие. Тазер. Оружие самозащиты, напоминающее игрушечный пластмассовый пистолет, которое могло дважды выстрелить на расстояние пяти метров иголочки-электроды на проводках. Злоумышленник получал электрический высоковольтный удар. Не забыть наручники. Конечно, в тазере легко было бы спрятать маячок, но предполагать, что эта штука, которую она ни разу не брала в руки с тех пор как получила от Соске, окажется инфицированной шпионским жучком, было бы уж слишком параноидально.
Дальше.
Хлопнув ладошками по щекам, чтобы придать себе уверенности, Канаме перешла к следующей фазе плана. Выключила свет в комнате и осторожно отодвинула шторку окна, выходившего на северную сторону. Чуть повозившись с непривычными шпингалетами, открыла фрамугу и высунулась в холодную мокрую темноту. На расстоянии вытянутой руки перед ней оказалась стена соседнего любовного отеля. Здания разделял узенький темный проход-закоулок, который совсем не просматривался с улицы. Там не было ни души.
Промозглый дождь полил сильнее. Тяжелые ледяные капли барабанили по карнизам, подоконникам, отскакивали от черного грязного асфальта дорожки внизу. Выглянув, она увидела, что территории гостиниц разделяет высокий проволочный забор с металлическим швеллером поверху. Из окошка на втором этаже можно было попытаться дотянуться до него ногой.
Хорошо...
Присев на корточки на подоконнике, она наклонилась вперед. Держа в зубах тесемку, прицепленную к ручке тазера, и цепляясь за раму обеими руками, Канаме вытянулась в струнку, пытаясь дотянуться и наступить на верхнюю поперечину забора. Халат на груди немедленно распахнулся, и она, хотя и знала, что никто ее видеть не может, заторопилась.
Кончики пальцев коснулись холодного металла. Еще чуть-чуть дотянуться…
— Ай!..
Как раз в тот момент, когда она уже собиралась перенести вес тела назад, нога соскользнула с мокрого швеллера. Пытаясь уцепиться рукой за решетку, Канаме рухнула боком на асфальт с высоты трех метров. К счастью, внизу оказались промокшие мусорные мешки, сваленные кучей у забора, но все равно правую сторону тела парализовала тупая боль, и она не смогла сдержать жалобного крика.
Не в силах вздохнуть, она скорчилась в луже на мертвенно-холодном бетоне, под равнодушно поливающим дождем. Тазер отлетел в сторону и лежал среди мокрых мусорных мешков, а купальный халат, разорвавшийся почти до пояса, едва прикрывал ее обнаженное тело.
Одна-одинешенька, посреди замусоренного проулка на задворках любовного отеля. Полуголая и насквозь промокшая. Замерзшая, грязная и жалкая.
Что бы сказали подруги, увидев гордую и неприступную одноклассницу в таком месте и в таком виде?
«Для чего я все это делаю?
Нет, я просто не могу.
Чувство бессмысленности происходящего внезапно навалилось на нее, и от боли и жалости к себе сами собой хлынули слезы.
Но что мне остается? Перестань трусить. Перестань считать себя дурочкой. Верь в свои силы. Не останавливайся».
Со стоном превозмогая боль, Канаме приподнялась, уцепившись негнущимися от холода пальцами за решетку. Падение стоило ей нескольких царапин и порезов, но, к счастью, обошлось без переломов. Только синяки, которые обещали скоро налиться и почернеть.
Одернув грязный, порванный и промокший купальный халат, она перепоясалась и затянула узелок потуже. Подобрала тазер. Следовало бы проверить его работоспособность, но он мог выстрелить всего дважды, и напрасно тратить заряды было нельзя.
Пошатнувшись, она оперлась об забор, но, помотав головой, шагнула вперед. Босые ноги зашлепали по холодным лужам, когда она побежала по темному проулку между гостиничных стен. Завернув за угол, она прошмыгнула мимо заднего выхода отеля. До ушей сквозь плеск и журчание дождя донеслась музыка из телевизора — там, наверное, сидел дежурный портье. Продравшись через обдавшие ее холодным душем кусты, Канаме выбралась в следующий пустынный проход позади гостиницы. Стены зданий почти сходились над головой, как в тесном ущелье. По голому бетону змеились газовые и водопроводные трубы, торчали коробки кондиционеров. На задней стороне следующего дома она увидела пожарную лестницу.
Вот она!
Дрожа, она стянула на горле ворот халата и присмотрелась, смаргивая капли с мокрых ресниц. По грубым, покрытым ржавчиной стальным фермам текли ручейки, от ступенек отскакивали водяные шарики. Этот отель, как она увидела с улицы раньше, был самым высоким зданием поблизости.
Нужно проверить крышу. Оттуда должен открываться неплохой вид на все соседние гостиницы и улицы. Самое подходящее место для шпиона, который следит за ней. Он должен прятаться там. Может быть, такой вывод был любительским, но вряд ли его стоило назвать неуместным.
Сердце колотилось, она тяжело дышала. Пальцы босых ног заледенели, но внутри она чувствовала странный жар, который не мог потушить самый холодный ливень. Осторожно наступая на мокрые железные ступеньки, Канаме стала подниматься по пожарной лестнице.
Шестой этаж. Крыша была совсем близко.
Медленно-медленно Канаме выставила макушку над последней лестничной площадкой и внимательно осмотрела плоскую крышу гостиницы. В мутной дождевой пелене причудливым лабиринтом громоздились округлые водяные баки, коробки мощных кондиционеров, антенны, вентиляционные трубы. В той части крыши, которая открывалась отсюда, никого видно не было.
Она осторожно и украдкой выбралась на крышу. Перебежав за компрессорную выгородку, издающую низкий и ровный урчащий гул, Канаме согнулась так, что чуть не задела щекой мокрый ледяной бетон, и выглянула из-за угла.
Уличные фонари в переулке слегка подсвечивали край крыши, заставляя падающие сверху дождевые капли мерцать и искриться над световым рубежом. Словно светлая река с темными берегами. И на берегу этой реки…
…Там?
Она увидела фигуру человека, присевшего за парапетом.
Мужчина стоял на коленях, спиной к ней и внимательно всматривался вниз, через переулок, на окна противоположного здания.
Он был не слишком велик ростом, возможно на пару сантиметров выше Канаме. На его грузной фигуре топорщилось легкое пальто с поднятым воротником, а рядом стоял большой портфель-дипломат. В руке виднелось какое-то небольшое электронное устройство с моргающим люминесцентным экраном. Даже под этим ливнем он не позаботился раскрыть зонтик.
Ошибки быть не могло.
Сдвинув окоченевшим пальцем предохранитель тазера и покрепче сжав рукоять обеими руками, Канаме набрала побольше воздуха. Выпрямившись, она на цыпочках двинулась вперед. Дробь дождевых капель, журчание и плеск водостоков совсем заглушили легкие шлепки, издаваемые босыми ногами.
33
Панцу — заимствованное английское словечко, обозначающее в японском языке трусики, да не какие-нибудь, а преимущественно — тоненькие, беленькие или розовенькие, и желательно, с картинками. Еще один предмет обожания хентайных маньяков-педофилов.