Виктор. Ты прав, Сократ, оказывается, я противоречу сам себе...
Сократ. С другой стороны, если ты решишь, что твоя картина неправильна, тебе как будто незачем будет становиться физиком, ибо ведь это она утверждает, что есть только два источника истины – откровение и эксперимент.
Виктор. И снова ты прав.
Сократ. Но, может быть, ты все-таки веришь, что черпать истину больше неоткуда, и философия не имеет к ней отношения?
Виктор. Да, Сократ, несмотря на все, я в это верю, хотя не могу уже объяснить, почему.
Сократ. И, руководясь этой картиной, пойдешь работать физиком?
Виктор. Пожалуй, пойду.
Сократ. Однако следует ли человеку, умеющему добывать такие прекрасные истины, оставлять свое занятие ради другого способа добывать истину, который к тому же может ему прийтись не впору?
Виктор. Я ничего не могу тебе возразить. А можно ли в какой-нибудь картине сочетать обе стороны этого противоречия?
Сократ. Сам подумай.
Два сказанья
Киев, июнь 1971
1
Некогда был только Космос, а людей не было.
И породил Он людей и был для них «я». Но они должны были увидеть Его.
Поэтому они стали тянуться из Него, чтобы увидеть Его извне. И вот они оторвались от Него и стали сами по себе. Так они пали во грехе и «я» у них стало пусто.
У людей «я» умирает, потому что оно пусто.
Они стали тянуться к Космосу с двух сторон – своими корнями, вырванными из Него, и своими цветами. Теперь они видели Его с двух сторон и сами стали раздвоенными.
Своими корнями они видели Его Богом, а когда отошли от Него – множеством богов и божеств, и это было искусство.
Своими цветами они видели Его бездушной природой. Это была наука, но в самом начале, потому что сперва они почти не тянулись к Нему с этой стороны.
И чей больше человек вытягивается к Космосу с одной стороны, тем меньше он может вытягиваться к Нему с другой.
И пришёл Иисус и сказал им: вам не дотянуться до Космоса своими корнями, и ваше «я» пребудет пусто; потому не тщитесь заполнить его обращением вспять, а поймите свою пустоту, сжавшись в ничто; и да устремитесь к Нему своими цветами и спасётесь.
И многие спаслись с тех пор, исполняясь Святого Духа вместо духа суеты.
Но потом люди вновь потянулись к Космосу своими корнями и потому уже не могли вытягиваться в другую сторону так далеко. Они стали видеть Его с этой стороны намного хуже, хотя лучше, чем в начале. Это уже была настоящая наука.
Она росла, и Эйнштейн поведал о космической вере. Это уже дальше науки, и исполненный этим последовал Христу.
Когда он соединяется с Космосом, становясь нераздвоенным, он находит в Нём своё «я» и не умирает. И нет больше на нём греха.
А ученик Христа, который обращается вспять ради красоты, каждый раз в ужаса сжимается в ничто и может исполниться Святого Духа, как тот.
И люди устремятся за науку и там найдут спасение от смерти, говоря: Космос – это Я, глядящий на меня со стороны. И постепенно исчезнут в Космосе.
2
Бог, сущий в человеке, делит его надвое. И вот, одна часть кажется ему душой, а другая природой. А Бога, который делит его, он не видит.
Каждая часть может делаться больше и меньше и чем больше одна, тем меньше может быть другая.
Когда в человеке большой становится душа, он видит божества и богов, а когда природа – её законы. И каждая совсем затмевает в нём истинного Бога.
И Моисей сказал ему: разбей идолов. И когда он сделал это, он узрел Бога, потому что законов природы почти не знал.
Но потом ой стал узнавать их, и жить ему стало удобнее. И Бог снова померк в нём.
Тогда пришёл Иисус и сказал ему: этого мало, что ты разбил идолов, откажись и от благ земных.
И когда он сделал это, Бог воссиял в нём.
Но прошло время, и он исполнился и души и природы и ныне не видит Бога. Он видит лишь свои чувства и мысли, но нет ему в них опоры.
Если он почти не имеет в себе природы, он исполняется душой и видит прекрасные божества. И из рук его выходит искусство. Но ты, не находя в них опоры, в сокрушении разбиваешь их и тогда видишь истинного Бога. И твоё искусство – лучше.
Если же в нём почти нет души, он исполняется природой и видит прекрасные законы. И из рук его выходит наука. Но я, не находя в них опоры, в сокрушении отказываюсь от них и тогда прихожу к истинному Богу. И моя наука – лучше.