Значит ли это, что и мой центр переживания Бога пробуждается лишь тогда, когда я уступаю соблазну? Если так, его возбуждение может происходить только через возбуждение отделов эмоций, после чего он сохраняет активность, а они затормаживаются и частично отмирают. Может быть, это и значит, что «многими скорбями надлежит войти нам в Царство Небесное» (Деяния апостолов, 14, 22). Но Бог сказал мню, что я буду страдать, лишь соприкасаясь с обществом, и предостерег меня от этого пути. Я вижу теперь, что общество настигает меня не только тогда, когда я где-то работаю, но и у себя дома. Поэтому я хочу бежать из дому. Куда? Этого я еще не знаю. Как я буду приобщаться к дальнодействию вдали от общества? Благодаря атрофированию отделов эмоций, лишенных деятельности? Или благодаря тому, что я буду больше сосредоточен на Боге и это будет их тормозить? Или обоими способами? Но, во-первых, разве отмирание возможно без страдания, а, во-вторых, не проникает ли возбуждение в центр переживания Бога лишь через сильно возбужденные отделы эмоций, которые затем затормаживаются? Может быть, в мозге образуется другой путь, проводящий возбуждения от органов чувств прямо в центр переживания Бога? Однажды я вдруг почувствовал, что все потерял, и увидел Свет Божий; при этом я не испытывал особенных мук. Может быть, эмоциональные отделы внезапно затормозились и возбуждение центра переживания Бога не успело отхлынуть через них? И может быть, со страданием связано не всякое отмирание, а лишь из-за сильных отрицательных эмоций? Тогда отмирание – следствие страдания, а не оно само.
Еще несколько слов о языке, которые я здесь пользовался. Я уже говорил, что истинно нет ни близкодействия, ни расстояний, ни времени, а с ними и удаления друг от друга частиц, бывших в близкодействии, начального мирового взрыва я разбегания галактик, мозга, его отделов, их возбуждения и торможения. Мой язык есть язык павшего во грехе человека, который живет в этом иллюзорном мире. Но таков по необходимости язык всякого произведения, будь он языком логики или искусства.
А начальный взрыв, возможно, не отличается от падения мира в грехе человека, о котором говорит Я. С. Друскин в «Рассуждении о Библейской онтологии…»