VIII
“Почему они не стреляют? Если они есть – то должны стрелять”.
Костя стоял у (разрушенной дороги, спиной к горам, и спиной же ждал выстрелы. Что-то изменить он уже не мог. Колонне не развернуться, сдавать назад – это все равно что стоять на месте. Так почему же не стреляют? Почему медлят? Им что-то мешает? А может, “духов” и в самом деле пока нет? Может, разрушенная дорога – это не остановить “ниточку” для прицельной стрельбы, а просто задержать до прихода банды? Если так, то тогда время вообще на вес золота.
– Что предлагаешь? – опросил афганца, а сам уже осматривал ближайшие деревья. Несколько штук, похожих стволами на осины, росло внизу у реки, поблескивающей на дне оврага.
– Может, детей вынести сюда? – Афганец разложил свою карту. Вся страна лежала перед ним со своими городами, дорогами, реками, долинами, а нужно-то было всего миллиметр желтой полоски-дороги да квадратик-кишлак.
Верховодов тоже глядел в эту точку, и ему из всей карты тоже нужны были эти миллиметр и квадратик. Правда, если поднять взгляд выше, то у самого обреза захватывается кусочек Союза, и как раз с Термезом…
“Все в сторону, никаких Термезов”.
– Что? – переспросил афганец.
– Ничего, это я про себя. Я думаю так: дорогу разрушили, чтобы запереть нас здесь. Но раз нет стрельбы, значит, “духи” еще не подошли. А идти они будут как раз сюда. Мы не можем детей принести под пули. Надо делать дорогу и уходить отсюда.
– Дорогу? – удивленно переспросил эмгэбэшник и, обернувшись, повторил это по-афгански своему связисту, приглашая удивиться и его.
– Да, дорогу. Мои – на охране, твои – пилят все деревья вокруг и таскают сюда. Будем делать настил. Только быстро, все делаем очень быстро. Пилы – на бронетранспортерах.
Афганец сначала прикинул, как ляжет настил на остаток дороги, почесал за ухом и согласно махнул рукой. Впрочем, иного выхода и не было.
Пока Гриша Соколов рассыпал свою охрану по ближним высоткам и уступам, подчиненные Захира уже притащили первые бревна к дороге.
“Штук тридцать надо, – прикинул Верховодов и оглядел растущие внизу деревья. – Короче, все”.
Вот и еще одну память о пребывании наших войск он оставлял в Афганистане. Дурную память, если учесть, что дерево здесь ценнее серебра и, как хлеб, продается на весах на килограммы. Но какой бы умник подсказал иной выход? Слева – пропасть, справа – скала. Неужели и в самом деле о нашем присутствии в Афгане будут судить только по фактам, без учета обстоятельств?
– Всю проволоку, что есть, – сюда, – приказал оставшемуся опять не у дел Карину.
Юрка метнулся к бронетранспортерам, а Верхово shy;дов взялся плотное прикатывать бревна друг к другу. “На малой скорости, тихонечко, и переедем”, – убеждал он себя.
Карин приволок, сбросил с плеча моток проволоки, без команды начал разматывать ее. Свободным кон shy;цом старший лейтенант начал стягивать бревна. Подоспели с монтировками Семен и Угрюмов, некоторое время бестолково крутились рядом, по вскоре наловчились затягивать скрутки командира.
С выступа, без бушлата и шапки, скатился Гриша Соколов:
– Что помочь?
– “Услышав лай караульной собаки, немедленно доложить об этом дежурному по караулам”, – зачитал по памяти самый нелепый пункт из обязанностей часового Верховодов.
– Есть, понял, – без обиды пробасил лейтенант и полез обратно в гору к своим “ореликам-соколикам”.
Сколько судьба отпустила им времена, никто из “ниточки”, конечно, точно не знал. Чувствовали – мало. И Верховодову, тоже сбросившему бушлат и шапку, слазившему на коленях весь оставшийся после обвала пятачок, не было нужды даже поднимать голову, чтобы поторапливать ребят. Наоборот: среди задыхающихся, храпящих афганцев, подававших наверх тяжелые бревна, появились водители с “Уралов”, и работа пошла быстрее.
Плот не плот, настил не настил – но связка получилась на вид прочной. Один край ее как раз заменял обрушенное полотно, и Верховодов, одновременно разминая затекшие спину и ноги, прошелся по бревнам. Его решения ждали застывшие внизу с пилами афганцы, продолжавшие выискивать удобные места для боя “соколики”, сгрудившиеся за броней первого “бэтра” водителя.
“Бэтр” пройдет, он как сороканожка, а “Урал”…” – Костя вздохнул и махнул выглядывавшему из люка механику-водителю БТР; пошел.
Тот поправил шлем, потом снял его, бросил водителям “колес”. Аккуратно добавил обороты машине, включил скорость, начал осторожно подбираться к настилу. Костя стоял посреди дороги, лицом к водителю и жестами управлял – правее, левее.
– Давай, давай, хорошо, давай, – звал он к себе механика-водителя.