Косте очень хотелось еще раз вывести из себя майора, чтобы он вновь скривился и вновь лопнула губа и выступила кровь. На морозе и ветру это очень больно…
Но майор молча смотрел на работу своих подчиненных и был безучастен к словам старшего лейтенанта.
– Не, майор, ты все-таки фрукт, – перешел на “ты” Костя. “Ну, и что ты мне сделаешь, что? Да ничего”. – Вы, десантники, я слышал, нас “солярой” зовете и везде хвастаетесь, что без вас ни одно стоящее дело не затевается. Так ты что, майор, и раньше свои задачи выполнял за счет других? И небось награды за это имеются? – Костя потянулся к бушлату майора, но сразу двое десантников схватили его руку и заломили за спину. – Ого, как охраняют. Долго будешь жить, майор.
– Товарищ старшин лейтенант, – позвал Юрка.
Верховодов, все поняв, посмотрел на дорогу.
БМП, перемалывая муку, по башню белая от нее, уже подтолкнула “Урал” к самому краю пропасти. Передние колеса машины вдруг резко подбросило вверх, и старший лейтенант прикрыл глаза: как похоже срываются в пропасть автомобили…
– На, выпей, – услышал он голос майора.
Тот держал фляжку с уже отвинченной пробкой и старший лейтенант уловил запах спирта. Молча взял флягу, зачерпнул пригоршню снега. Глоток получился большим – Костя лил в себя спирт, пока не перехватило дыхание, и только после этого уткнулся ртом в жесткий, колючий снег, заглушая огонь.
– Я понимаю тебя, лейтенант, – тихо говорил в это время майор. – Но не держи на меня зла. Отойдешь – сам поймешь, что иначе нельзя было.
Что отходить – Костя с самого начала знал, что машину надо сбрасывать. Он бы и сам ее сбросил, без майора. Просто подошло, подперло к горлу скопом сразу все, чем издергалась душа за афганские годы, за годы знакомства с Юлей. Это могло сорваться вместе с ним в пропасть, похорониться под грудой железа и белым снегом, но раз осталось, раз вышло, то и перемололо Костины нервы. Просто майор оказался рядом в этот миг, а под горячей рукой и невиновные виноваты.
А мимо них уже карабкалась “ниточка” майора – увешанные ящиками, “буржуйками”, дровами “бэтры”, изношенные бээмпешки и не менее изъезженные “колеса”. Поземка, цепляясь за рассыпанную по склону муку, поднамела снежку, и Верховодов опять же чисто машинально отметил: “Теперь и мы спустимся”.
Наверное, впервые за все это время Верховодов посмотрел на свою колонну. Его “ниточка” замерла у самого обрыва, и, как много раз до этого, поднимавшиеся вверх десантники хоть на мгновение, но выбрасывали из кабин и люков сжатый кулак. Его водители сдержанно кивали в ответ: после сцены с майором они не знали, как относиться к “десантуре”. Командир не позвал на помощь – значит, так было нужно, но все равно…
– Ну ладно, мне пора, – поднялся майор. – Что я могу для тебя сделать, лейтенант?
Верховодов посмотрел в запавшие, усталые глаза майора, и ему вдруг стало стыдно и за свои слова, и за выходки. Десантник был намного старше его, настолько старше, что не позволял себе обращаться к Верховодову традиционно – “старик”, называл до званию. “Ты во всем прав, майор, извини. Это все нервы”.
Однако вслух не сказал ничего, протянул лишь назад фляжку. Майор завинтил прикрепленную на цепочке крышку, засунул ее за пазуху.
– Бывай, лейтенант, – кивнул Косте. Повернулся к Юрке: хотел что-то сказать и ему, но только хлопнул водителя по плечу.
Верховодов тоже посмотрел на Карина. Юрка продолжал отрешенно смотреть на глубокую борозду, оставленную его “Уралом” у края пропасти, и старшему лейтенанту опять вспомнилась мать, крестившая машину…
– Есть просьба, товарищ майор. Водитель без машины остался, заберите его с собой.
– Товарищ старший лейтенант, я не…
– Ефрейтор Карин! – перебил, не глядя на очнувшегося Юрку, Верховодов. Точно так же не смотрел на него комбат четыре… да, уже четыре дня назад. Ефрейтор Карин, – повторил он официально, потому что когда говоришь официально, можно прятать чувства. – Поступаете в распоряжение майора. Там, в Союзе, всем привет…
Не прощаясь, не глядя ни на майора, ни на подавшегося к нему водителя, пошел к своей “ниточке”. Вот так же он уезжал от Юли; резкая боль короче.
Около машин его догнал один из тех десантников, что охранял майора. Протянул фляжку. Хотел бежать обратно, но остановился:
– Вы не думайте ничего на нашего командира, товарищ старший лейтенант. У нас за полтора последних года, когда он командует, ни одной потери не было, все живые возвращаемся. А что его самого охра shy;няем… Знамя у него на груди, товарищ старший лей shy;тенант. Прощайте.