— А я нам завтрак организовал. Смотри, какие тут булочки подают! — делился своим радостным настроением тот.
Дарайя вскользь посмотрела на небольшой столик у окна, где кроме легкого утреннего перекуса стоял чуть поникший букет желтых цветов… А ведь она именно такие любит, жизнерадостного теплого оттенка. Потом заметила на одном из кресел свою вчерашнюю одежду и как будто заново окунулась в события прошлого вечера.
Но эмоций всё ещё не было, были размышления, как бы быстрее добраться до своей комнаты в кампусе, переодеться, а всю одежду, что вчера была на ней, сжечь или закопать, чтобы даже на глаза не попалась ненароком.
— Доброе утро! — тихо проговорила она ровным тоном, направляясь в ванную, прихватив по пути свою одежду, улавливая краем глаза растерянное выражение лица своего бывшего знакомого. Да эмоций всё ещё не было, но даже разум подсказывал, что после вчерашнего общаться с этим мужчиной она как прежде не сможет.
Глава 12
Данкур был ошарашен тем, что натворил, полагаясь на привычные суждения, поддавшись зову тела. Судя по количеству крови, которая никак не хотела отстирываться с покрывала, девушка должна была впасть в истерику, проклиная его. Ну, или тихо плакать, спрятавшись где-нибудь… в ванной, например. А она спокойно сходила туда, привела себя в порядок, потом деловито отыскала себе одеяло и улеглась спать. О произошедшем напоминало чуть кривящееся от боли при некоторых движениях лицо и застывшее на нем пугающе спокойное выражение, не вяжущееся с недавними событиями.
Решив, что это может быть особенностью лурбийской культуры, спокойно относившейся к добрачным связям даже в отношении девушек, мужчина вышел из ванной с тяжелой мокрой тряпкой, в которую превратилось пострадавшее покрывало, пристроив его на спинку одного из кресел, придвинув то поближе ко всё ещё пышущему жаром камину. Потом аккуратно развесил одежду, свою и девушки, которая уже заснула, подтвердив этим его теорию о привычном для лурбиек поведении.
Проснувшись ранним утром, он не сразу сообразил, где находится и что его разбудило. Но повторившее с другого края обширного ложа: “Нет! Не надо!”, заставило вспомнить вчерашнее и устыдиться. Всё-таки не самое обычное в жизни любой девушки событие, как бы она ни воспитывалась… А он повёл себя как настоящий дикарь, радостно утащивший пойманную женщину в своё логово. И ведь так всё замечательно начиналось… Надо было, наверное, наведываться хоть изредка в особое заведение, посещаемое многими его соучениками. Но, избалованный в Дарбии вниманием милых оборотниц, он как-то брезгливо воспринимал саму идею получения подобных услуг за деньги. Вот за полгода и одичал незаметно для самого себя.
Решив начать исправлять подпорченное окончанием вечера впечатление о себе, он быстро умылся, оделся и даже самостоятельно спустился за завтраком. Вернувшись в номер, Данкур поставил поднос на столик, чуть отодвинув вазу с цветами, а потом раздёрнул шторы, впуская солнечный свет, обещавший хорошую погоду и спокойное путешествие обратно в Академию.
— А я нам завтрак организовал. Смотри, какие тут булочки подают! — улыбнулся он открывшей глаза Дарайе, пытаясь сразу задать легкий тон начавшемуся дню.
— Доброе утро! — получил он спокойный ответ от направившейся в ванную девушки.
Уже одетая и причесанная, она всё так же спокойно позавтракала вместе с Даном, создавая у того впечатление, что они давно женатая и слегка подуставшая друг от друга пара. Это ломало представление даже о лурбийках, по рассказам восторженных юнцов, возвращавшихся с каникул из гостеприимной южной страны, девушка должна ластиться к нему, если уж не начала сразу истерить. И вообще, как она умудрилась остаться девственницей? Ну, сперва слишком молода была, это понятно. Потом, может, усиленно к поступлению в Академию готовилась, не было времени на приятное общение с парнями. Но она уже полтора года в Академии отучилась, парней вокруг — завались, на любой вкус. Да и времени у большинства вполне хватало и на личную жизнь. Нет, если бы та была уродиной… Но девушка весьма симпатичная, даже красивая. К тому же, лурбийка, что должно было сразу притянуть к ней массу заинтересованных мужчин.