Напротив меня натуральный немецкий офицер образца Великой Отечественной. В званиях вермахта никогда не разбирался, но, судя по всему, чин невеликий, где-то соответствующий нашему лейтенанту. И немецкие же солдаты с винтовками. Странно, всегда был уверен, что фашисты воевали со "шмайсерами", а тут автоматы только у троих. Всего человек тридцать... Взвод?
Ийя-ханан, как говорил Ходжа Насреддин, окучивая очередную наложницу из гарема бухарского эмира! Снимается кино? Вряд ли - из-под грузовиков с кирпичом на съёмочную площадку не попадают. А вот на тот свет, где становятся явью любые кошмары и самый нелепый бред - завсегда пожалуйста. А чего ждал? Двенадцать тысяч гурий с казаном плова и кувшинами шербета? Хреновый из тебя мусульманин, Саня, как есть хреновый. То есть из меня.
А немец как с картинки сошёл - мундир без единой складочки, на руках чёрные перчатки, сапоги блестят. Истинный ариец полутора метров ростом с цыплячьей шеей, глубоко запавшими глазами, крючковатым носом, но общей блондинистостью организма. Есть такое слово - блондинистость? На Андрюху Максимкина с соседней улицы похож, кстати. Тот, правда, не в фашисты пошёл, а попытался поступить в духовную семинарию, только не взяли. Борода, видите ли не растёт.
Я, оказывается, не один здесь такой. Две неровных шеренги человек по пятнадцать в каждой. Тоже взвод? Это вряд ли - слишком разные все, даже цвет петлиц. Петлиц? Да, у некоторых перекрещенные пушечки на чёрном фоне, у соседа слева - винтовки на малиновом... Погон нет ни у кого, у большинства на ногах ботинки, некоторые даже с обмотками. И все мы небритые, грязные и уставшие.
Немец опять заговорил. По-русски, но с жутким акцентом:
- И ещё раз сказать - комиссар, большевик и юде выходить вперёд!
Здесь сорок первый год с его охотой на коммунистов? Если это тот свет, то наверху немного просчитались - я только комсомолец. Обыкновенный комсомолец, с тоской убивающий время на нудных обязательных собраниях. Таких миллионы, вступивших в организацию по возрасту, а не по надобности и внутреннему желанию. В партию так не пролезешь - пристальное внимание со стороны органов и двойная ответственность за правонарушения заранее отсеивают возможных приспособленцев. Двойная - это про сроки. Проворовался на пять лет отсидки - получи червонец. На десять - вышка. Строго, зато слово "коммунист" до сих пор звучит гордо.
- Комиссар, большевик, юде? - повторил офицер.
Сильный толчок в спину выносит меня из строя, и я оказываюсь с фашистом нос к носу. Нет, не так - его нос оказывается на уровне моего плеча.
- Юде? - в синих глазах вспыхивает интерес. - Не похож.
Правильно, не похож. И на татарина тоже - русые волосы и рыжие усы никак не напоминают классического монголоида с картин художников конца девятнадцатого века. Поединок Пересвета с Челубеем, и всё такое... Так что с евреем из общего только обрезание. Предъявить? Так не поймут...
- Нет, не юде. Татарин я.
- Вас?
Ну, это из школьной программы помню. Вроде как представиться просит.
- Старший сержант Искандер Башаров.
Правильно хоть звание-то назвал? Треугольники в петлицах. Сколько штук - не вижу. Но точно не комиссар.
- Как попал в плен?
Надо же, акцента больше нет. Но вопрос глупый, так как ответить на него не могу. Не знаю ответа, поэтому просто пожимаю плечами. Сам догадайся, ублюдок!
- Почему вышел из строя?
Скрывать нечего, тем более и сам бы хотел знать, что за сука поспособствовала вылету пред ясны очи немецкого офицера:
- В спину толкнули.
- Кто?
Вперёд протиснулся здоровенный детина из тех, кого называют "кровь с молоком". Рядовой красноармеец. Не знакомый. Во всяком случае, именно сейчас вижу в первый раз. И тоже на лицо истинный ариец, но много крупнее фашиста. Жопа только шире плеч, а так вполне справный боец.
- Он коммунист, господин офицер! Даже больше, он комиссар! В сороковом году у нас в Каунасе...
Ага, значит я из кадровых, и успел поучаствовать в присоединении Прибалтики. В её добровольном вхождении в состав Советского Союза, так сказать. Но про Каунас всё равно ничего не помню.
- ... ещё он служил в комендатуре и принимал участие в арестах недовольных их властью.
Врёт, наверное. Насколько знаю, арестами занималось НКВД, а я к этому ведомству отношения не имею. Петлицы у меня зелёные, так что... Мля... пограничник же! Вот влип.
- Обманывать плохо, - немец зло прищурился, но смотрел почему-то на литовца. - Попытка сведения личных счётов руками доблестной германской армии должна караться. Да, караться! Встаньте в строй, старший сержант Башаров, а вас, господин из Каунаса, я попрошу остаться.