Ночью вьетнамцы атаковали еще один узел сопротивления между уже взятым холмом С-1 бывшего опорного пункта «Доминик» и берегом реки, а также несколько мелких бункеров между С-1 и Нам-Юмом. К утру пала позиция 506, немного севернее подхода к мосту Муонг-Тан, оставшегося теперь без защиты, и, как выяснили саперы, не заминированного. В тоже утро солдаты Народной армии атаковали западную часть крепости, опорный пункт 301 к югу от командного бункера.
Повсюду распространялись сведения, что сопротивление французов слабеет. Все чаще поднимались белые флаги. Было видно, как французские солдаты приводили в негодность оружие, сжигали оставшиеся запасы топлива и боеприпасов. Перед командным бункером де Кастри на гриле догорали штабные документы. Утром 7 мая 1954 года капитулировали три последних узла сопротивления на левом берегу, разбитые снарядами подземные бункеры, обозначенные на картах Народной армии как 507, 508 и 509.
В полдень генерал Зиап появился в местах сосредоточения войск, ожидавших приказ на форсирование Нам-Юма и штурм командного центра де Кастри. Он был недалеко от моста, на правом берегу. Там поднимался дым. Артиллерия очень осторожно стреляла по центру, потому что рядом с ним был лазарет с ясно видимым красным крестом.
Зиап быстро догадался, что колониальная армия Франции, с удовольствием украшавшая себя ореолом гуманности, не упустила бы случая показать всему миру, что освободительные силы нарушают правила ведения войны, на которые сама Франция, как только ей предоставлялась такая возможность, не обращала никакого внимания. Главнокомандующий высказался по этому поводу, когда командиры обратили его внимание на эту проблему, что мы победим – так или иначе. Теперь они там готовятся к концу, думал генерал, рассматривая местность, удерживаемую противником, через стереотрубу. Он понял, что по ту сторону реки у врага не было никакой системы обороны. Повсюду лежали разбитые пушки, дымили топливные склады. Защитники, если они еще были способны на сопротивление, зарывались еще глубже в землю. Куда глубже, чем вначале, когда они еще мечтали о «кавалерийских наскоках на горы», о быстрых рейдах, о победах.
Зиап взглянул на часы. Он получил донесение, что выделенные для атаки части готовы к последнему штурму. Он вызвал командира саперов, чтобы тот посмотрел через стереотрубу.
- Вы видите на том конце моста укрепления?
- Нет, товарищ главнокомандующий, – ответил тот. – У противника там всего лишь контрольный пост, чтобы не пропускать к центру дезертиров, устроивших себе лагерь на берегу реки. В центре они пытались воровать продовольствие. Кстати, я во многих местах вижу белые флаги, над стрелковыми ячейками и отдельными бункерами…
- Я тоже их видел, – подтвердил генерал. Он снова посмотрел на часы и задумался. Противник получил такой сильный удар, что еще долго не сможет собраться с силами. По всему опыту, который Во Нгуен Зиап накопил за долгие годы вооруженного сопротивления, как раз сейчас наступает момент, когда следует нанести новый удар, если есть для этого силы. Силы у нас есть, думал Зиап. И мы полны решимости как можно быстрее закончить битву в этой долине, о которой уже говорит весь мир.
- Почему мы тогда этого не делаем?
Он не заметил, что сказал эту фразу вслух. Командир саперов, стоявший рядом, сказал: – Повторите, пожалуйста, товарищ главнокомандующий.
Зиап посмотрел на него и сказал только одно слово: – Атакуйте!
Примерно в то же время рука де Кастри царапала трубку радиотелефона. Его собеседником в Ханое был Коньи, говоривший о том, что нужно продержаться, устоять, о запланированных сбросах новых контейнеров, об умном использовании оставшейся в крепости артиллерии. Он осведомился, были ли эвакуированы все раненые с потерянных на восточном берегу опорных пунктов. Как будто у него не было точных донесений обо всем, происходившем в крепости.
Де Кастри догадывался, что эта беседа записывается на пленку. Потом хитрый Коньи воспользуется ею как доказательством, что он не знал достоверно о том, что положение защитников Дьенбьенфу безнадежно.
У него были аналитические справки и материалы аэрофотосъемки, сделанные самой современной американской аппаратурой, на которых было прекрасно видно, что пространство, удерживаемое де Кастри, уменьшилось до квадрата со сторонами примерно по пятьсот метров.