- Я не ваш.
- Все равно, он касается всех. С наступлением темноты мы исчезнем отсюда. Организованный отход на горные позиции.
- Горные позиции?
- Ты, видимо, давно не ходил дальше, чем до своего командного пункта? – осведомился командир. – Здесь все приготовлено для этих господ, падающих с неба. Теперь уходи. Мы устроим налет на кучу боеприпасов, которые они так красиво сложили вон там!
«Дакоты» все еще кружили над долиной, выбрасывая людей, над которыми раскрывались парашюты. Самолеты сбрасывали еще гранаты и пулеметы, мины и минометы. Повсюду лежали белые купола свернувшихся парашютов; они покрывали поля риса и маниоки, висели на высоких стволах бамбука и на покрытых рисовой соломой крышах свайных хижин, похожие на свисающие флаги. Пулеметы трещали вокруг взлетной полосы. Французы, очевидно, собирались обеспечить ее безопасность, чтобы потом, приведя ее в порядок, использовать для посадки своих самолетов со снабжением.
Клубы дыма и пыли поднимались над землей, где взрывались минометные мины, ручные гранаты или сброшенные с В-26 маленькие бомбы. Воняло сгоревшей резиной. Где-то раненый француз громко звал санитара.
Солдаты подразделения охранения были хорошо укрыты в своих убежищах. Они стреляли в спускавшихся парашютистов, или выискивали цель среди многих копошившихся вокруг взлетного поля французов.
Жители пытались спасти свою жизнь в этом внезапно навалившемся на них хаосе. На краю поселения Хонг-Кум Кенг видел, как французы повсюду, где по ним не стреляли, выгоняли жителей из их домов и сжигали их. Едкий дым поднимался вверх, утренний ветер стих.
В середине дня выше «Дакот», продолжавших сбрасывать солдат, кружил еще один самолет, в котором сидели Наварр и Бертей, ставший теперь заместителем Коньи и переборовший в себе травму На-Сана. На других сиденьях уселись еще высокопоставленные офицеры. Они напрягали глаза, чтобы оценить ситуацию, но пыль и дым там внизу не давали ничего разглядеть.
Коньи по рации с самолета вызвал полковника Бижара, храброго и резкого командира парашютистов, сражавшихся у Хонг-Кума. Когда связь была установлена, Бижар доложил, что сопротивление вьетнамцев хорошо организовано, но не такое сильное, как ожидалось. Он со своими войсками окружен и просит о авиаподдержке.
- Потери?
- Двадцать погибших, двадцать тяжелораненых. По моей оценке.
Коньи задумался. Два батальона и саперная рота уже высажены. Погибшие – это погибшие, но никто не рассчитывал на то, что Вьетминь будет отходить без боя. – Смогут ли саперы восстановить вторую, маленькую взлетную полосу, которая там у вас есть, до завтра?
Бижар ответил: – Для маленьких самолетов да, через два дня они смогут на ней приземляться. Для самолетов побольше, начиная с «Дакоты» ее нужно удлинить.
- Что вам нужно?
Бижарне медлил с ответом. – Во второй половине дня пришлите нам обещанный третий батальон. Он вытащит нас из окружения. Авиаудары по склонам, чтобы оттуда не стреляли! Там у них стоят одиночные минометы. Для взлетной полосы мне нужен бульдозер. И еще нам нужен врач. Срочно. Доктор Рей погиб, а число раненых все увеличивается.
- Я обо всем позабочусь. При такой запыленности и дыме вам придется корректировать авиаудары с земли, наш наблюдатель здесь ничего не видит.
- Сделаем.
- И – закопаться! – резко приказал Коньи. – Глубоко!
- Легко сказать! После первой лопаты почва тут состоит из глины, твердой как камень. Людям придется копать как кротам. Для блиндажей нам нужна тяжелая техника. Лопатами не справимся. Конец передачи.
- Об этом мы не подумали, – сказал Коньи вскоре после этого, когда в наполовину закопанной в землю офицерской столовой в Лай-Чау обедал с сопровождавшими его офицерами. Серьезный просчет – не сделать проб грунта там, где будет строиться крепость. Ну, ладно, пара экскаваторов помогут. Их, как и бульдозер, можно перебросить одним из американских «Фэйрчайльдов» С-119 – большим транспортным самолетом с двухкилевым хвостовым оперением и большим кормовым аппарельным люком, позволявшим сбрасывать такую тяжелую технику.
- Но дым останется, – проворчал Жилль, без удовольствия уставившийся в свою тарелку. У него опять болело сердце, о чем он никогда не рассказывал, но это было видно. – На самом деле это не дым, а пыль от глины, которую поднимают разрывы наших бомб и снарядов. А это свойство почвы гарантирует нам, что, как только пойдут весенние дожди, мы будем стоять по колено в воде, потому что глина плохо впитывает воду. Это будет настоящая битва в грязи!