- Быстро пристегнитесь и закройте фонарь.
Взвыли оба мотора, которые он предусмотрительно не выключал, потом летчик отпустил тормоза и пошел на взлет. Разворачиваясь над Хим-Ламом, он увидел над разбитым командным бункером красное знамя Вьетминя с желтой звездой.
Во второй половине дня, когда из Ханоя, наконец-то, снова смогли взлетать самолеты, над Дьенбьенфу десантировался 5-й парашютный батальон. Он попал под прицельный огонь вьетнамцев и сразу понес первые потери. Между дымящимися очагами пожаров возникали новые. Два сбитых самолета упали на землю. Там вверх поднимались высокие языки пламени. Потом их погасил сильный холодный зимний ливень с грозой. Он превратил всю Дьенбьенфу в печальный грязный ландшафт, полный скрученными, грязными парашютами. Эту грустную картину лишь подчеркивал свисавший с мачты над бункером де Кастри французский «триколор».
На склонах вокруг котла артиллеристы Народной армии в это время вытаскивали пушки из казематов и устанавливали их на позиции. Командиры батарей высказывали штабу опасения, что при большом темпе огня некоторые орудия могут упасть. А темп огня должен был быть очень высоким. Новая цель называлась Док-Лап, холм на севере. Французы называли этот укрепленный пункт «Габриель». Было решено с наступлением темноты обстрелять не только Док-Лап, но и весь центральный сектор обороны, чтобы помешать противнику вести эффективный ответный огонь. За это время готовящиеся к атаке на Док-Лап подразделения получили 75-мм безоткатные орудия для усиления своей огневой мощи, а взводы минометчиков переместились вперед, чтобы принять на себя основную нагрузку огневой поддержки.
Кенг, выбранный в качестве проводника, вел людей с тяжелыми поворотными плитами и короткими стволами, в шутку называемыми «артиллерией маленького человека», по незаметным для противника тропам севернее уже захваченного Хим-Лама. Там минометы должны были принять передовые отряды, уже подготовившие позиции для ведения огня. В благодарность за труды минометчик подарили Кенгу сигареты, которыми он поделился со своим радистом, когда вернулся назад на свой пост.
Над долиной лежала тьма, но тумана не было. Дождь очистил воздух. Теперь Кенг и радист из своего укрытия могли прекрасно видеть, как взрывались снаряды между центральными укреплениями. Их уже нельзя было сосчитать. Повсюду блистали взрывы, горело пламя, и поднимался дым. На перепаханной разрывами взлетной полосе горел еще один самолет. Горевшие там французские машины уже стали привычным зрелищем. Мечта о превосходстве в воздухе, на который французские колониальные офицеры все еще возлагали большие надежды, рассеивалась под ударами зениток, умело используемых Народной армией.
- В общем-то, жалко долину, – сказал радист Кванг До. Он закурил и продолжил: – Крестьяне раньше выращивали там много риса, как мне говорили. Справедливее было бы вести войну на французской территории…
Кенгу эта идея показалась немного странной. Франция далеко, а французы здесь, поэтому и бить их нужно здесь. Но он не стал спорить с Кванг До. Этот прирожденный часовщик обладал каким-то очень острым чувством справедливости. Он много размышлял, хотя не все его идеи были здравыми. Поэтому Кенг пробормотал сквозь дым сигареты «Мелия», которую курил: – Почва там внизу совсем не так хороша, как в дельте Красной реки. Поэтому люди здесь занимались больше торговлей, чем земледелием. Приходили лаосцы с севера, таи с высоких гор, и всем им можно было обмениваться...
Он закашлялся. Эти трофейные сигареты, которые производили французы под свой вкус в Сайгоне и Пномпене из черного табака, не обладали вообще никаким ароматом. Что они в сравнении с завернутой в кукурузный лист сигаретой из светло-желтого, пахучего местного табака!
- Иногда, – заметил Кванг До, – мне здесь совсем скучно. Сижу тут и смотрю, как воюют другие...
Кенг снова ничего не ответил, потому что ему понравилась мысль радиста, хотя она и не была совсем правильной. Он был уже долго тут и привык к своему заданию: наблюдать и сообщать об увиденном. Одно из многих дел, необходимых для обеспечения общего успеха. Теперь он внимательно смотрел в направлении бывшего поселения Муонг-Тхан, где был центр крепости. Каждый раз, когда вблизи взрывался снаряд, было видно собиравшихся там солдат. Кенг взял бинокль. Это не был ночной бинокль, но и он немного помогал. Посмотрев какое-то время, он увидел танки «Чэффи», собиравшиеся в этом месте. До этого французы держали их спрятанными в подземных укрытиях далеко друг от друга. Что означала эта концентрация на северном фланге от командного центра, если не подготовку к атаке?