- Спасибо. Кстати, моя фамилия Жанвилль.
- А что вы делаете здесь, месье Жанвилль? Вопрос прозвучал довольно резко.
Француз улыбнулся: – Я по пути на фронт. Просто хотел заскочить к моей жене.
- Фронт? Тунг взглянул на него удивленно. Человек был безоружен, нес через плечо сумку, в которой, возможно, было немного еды и бутылка с водой. Чем занимается француз в тылу Народной армии? И почему на фронт? В тот момент, когда профессор про себя размышлял над этими вопросами, он услышал слова девушки: – Гастон хочет попробовать убедить своих бывших товарищей на французской стороне прислушаться к голосу разума. Предложить им прекратить сопротивление.
Ну, конечно, агитатор, догадался Тунг. Он уже знал других французов, еще раньше решивших послужить Народной армии. Честные люди. На стороне противника были люди с самыми запутанными судьбами. Люди, спасавшиеся от преследований фашистов, и поэтому вступившие в Иностранный легион, которые тут вдруг сами оказались карателями. Были прозревшие, были просто уставшие, те, кого замучила совесть. Были даже коммунисты, оказавшиеся во Вьетнаме. Для них была открыта дорога лишь к Вьетминю, потому что по своим убеждениям они были убежденными противниками колониализма. Интернационалисты. Кто знает, какой была судьба этого Гастона? Возможно, он был слишком недружелюбен к нему, а ведь он вполне заслужил мою дружбу. Хватит ли сигареты, чтобы выразить свое уважение? Он обратился к французу: – Вы идете на передовые позиции?
- Да.
- Вы были солдатом?
- Да. Тут профессор взял его за руку и со значением сказал: – Хорошо запомните, что я вам скажу. По нашим данным, на французской стороне есть снайперы, специализирующиеся на стрельбе по головам наших людей, когда те высовываются из траншей. Поэтому – всегда наклоняйте голову, если хотите не только выполнить задание, но и вернуться затем к своей жене!
- Я буду помнить об этом, профессор, – пообещал Жанвилль, перед тем, как ушел. – Спасибо! Он простился, затем попрощался с Ба и пообещал ей вернуться через пару дней.
- У вас есть дети? – спросил Тунг медсестру, когда мужчина ушел. Та покачала головой, но добавила: – Они будут. Позже.
Дождь лил как из ведра, когда Кенг вел Гастона Жанвилля вниз со склонов, туда, где проходила траншея, уже почти достигавшая самого дальнего на востоке укрепленного пункта «Элиан». На своих картах вьетнамцы обозначали это место как С-1.
Один холм из полудюжины других, которые все вместе составляли «Доминик».
Вода с восточных склонов стекала в долину. Кто не мог устроиться на скале, оказывался по лодыжку в грязи. Кенг быстро заметил, что француз, которого ему доверили, не был слабаком. Они лишь немного поговорили перед спуском, при этом Кенг удивился тому, что француз так хорошо знал местный язык. Гастон Жанвилль со смехом ответил: – Как мне может быть лень выучить язык своей жены!
Уже это многое сказало Кенгу. Один из тех французов, которыми не просто восхищаются из-за их позиции. Они становятся друзьями. Кенг отводил многих пленных – с ворчливыми, испуганными или наглыми лицами. У тех хотелось поскорее увидеть спину, а не лицо – уж больно хотелось съездить по нему кулаком! Этот Гастон вызывал совсем другое чувство. Человек, которому хватило мужества рисковать жизнью вместе с Народной армией ради скорейшего окончания этой войны.
Кенг позволил французу идти впереди, когда они залезли в траншею. Пока они двигались вперед, Кенг всегда постукивал пальцем по плечу Гастона, чтобы тот не забывал пригибаться.
С собой Гастон тащил мегафон, жестяную воронку, соединенную кабелем с батареей, которую он нес на спине. Надо было бы дать ему винтовку, подумал Кенг. Как ему защищаться, если мы напоремся на французский патруль. От того, что он сам француз, будет лишь хуже, если он достанется им живым.
Кенг обрадовался, когда они наткнулись на первых пехотинцев, сидевших согнувшись в траншее. В конце траншеи командир роты помог французу снять со спины батарею и установить мегафон в выемке на краю траншеи.
Стемнело, а дождь все еще не прекращался.
- Заработает эта штука? – поинтересовался Кенг.
Жанвилль пожал плечами, щелкнул выключателем и крикнул: – Товарищи!
Когда его слово вылетело из раструба мегафона громко и четко, он взглянул на Кенга, а затем продолжил: – Слушайте меня! Я Гастон Жанвилль, капитан армии, которого многие из вас знают как Гастона-шута! Почему вы обязательно хотите умереть? Почему не жить, как я? Вьетминь будет штурмовать Дьенбьенфу. Никто из вас не сможет этого предотвратить. Но многие из вас не доживут до конца. Поэтому заканчивайте! Сейчас, пока не поздно. Вьетминь до конца войны будет обращаться с вами как с военнопленными. Потом вы сможете вернуться домой. Товарищи, мне становится тяжело на душе, когда я думаю о вашем будущем. Воспользуйтесь темнотой и приходите сюда, к нам. Бросайте войну. Эта война не ваша. Вы отдаете свои жизни, а другие на этом зарабатывают. Осознайте это, наконец! Когда вы придете, я буду здесь. Я жив. Почему и не вы? Выходите из ваших нор, поднимайте руки и идите сюда. Принимайте решение ради вашей жизни, пока не слишком поздно. Не позволяйте сжигать себя, станьте свободными людьми, товарищи! Свобода слаще «виногеля», который вас заставляют пить, чтобы лишить разума…