Целую неделю мы шли, сначала по руслу высохшей реки, потом вдоль мелкого ручья, с теплом вспоминая те счастливые моменты, итог которых — тридцать шесть юных деревьев, росших сейчас в Долине Юности. Двести дней мы бродили в любви и согласии по бескрайним просторам безжизненной планеты, делая ее живой, прежде чем наткнулись на последнего представителя исчезающей, но теперь уже вновь возрождающейся расы. Шесть раз мы цвели и благоухали, тридцать шесть ростков взошли и потянулись к свету. Теперь наша задача — сохранить все это, а наша молодежь преумножит сделанное и оживит землю. Душа, вновь вступающая в жизнь, чиста, как девичья слеза, как горный хрусталь и очень тонко впитывает эмоциональные воздействия окружающих. Ее легко «запачкать». Она, как хрустальный сосуд, ждет своего наполнения. Чем ее заполнить — ответственная задача. Капля за каплей, капля за каплей люди приносят в нее свои знания, свои мысли и эмоции, и основная часть этого «дождя» ложится на плечи близких. Но важно другое: ясно видеть грань — где остановиться. Душа сначала все впитывает радостно и добровольно, но постепенно приучается сама решать, что ей необходимо в данный момент. Важно не смешивать несовместимое! Наши дети избавлены от излишней опеки — им дана свобода: свобода выбора, свобода желаний и поступков. Пусть учатся, сначала на своих ошибках, потом на чужих… Такова жизнь!
Корабль появился внезапно: сразу же за неприметным холмом. Мы залегли и внимательно все осмотрели. Посреди каменной площадки с разбегающимися во все стороны дорогами лежало на брюхе плоское, линзообразное, слегка светящееся тело, с квадратными иллюминаторами по бокам. Возле корабля стояли двое, одетые так же, как и мы, и яростно о чем-то спорили — это было видно по интенсивной жестикуляции и сердитым лицам.
Я сосредоточился, взглянул любимой в глаза, наши души нежно и ласково соприкоснулись, объединившись, и мы начали действовать. Взявшись за руки и слившись духовно в единое целое, легко ускорив наше местное время, вприпрыжку, словно нас несла невидимая чудесная сила, мы сбежали с холма и пошли к кораблю. Воссоединившись, мы испытали блаженство, а мир для нас расцвел изумительными красками. Каждая клеточка наших тел ощущала пространство, миллионы проникающих излучений кружились в чудесном танце взаимодействий перед нашими глазами. Камни дышали жизнью, переливаясь мягкими волнами атомно-электронных полевых структур, воздух был пронизан миллионами звездных огоньков-пылинок, купающихся в океане голубого, прозрачного тумана; холмики песка, с перемещающимися туда-сюда песчинками были подобны живой электронной материи, самостоятельно живущей, независимо от мироздания… Все дышало жизнью и благородством… Только несколько серьезных жестких излучений было запятнано Злом. Корабль светился мертвенно-бледным постоянным сиянием, и в нем что-то клокотало и бурлило, как злобное существо в клетке, что-то темное и зловещее. Его было много в таком малом объеме, и оно стремилось выйти. Стартовая площадка несла на себе следы смерти каждого когда-то приземлившегося на нее космического аппарата. Поля взаимодействующих излучений смешались, но все равно чуждое влияние успело потускнеть, и природа брала свое — вихри красок времени-жизни опять заструились над мертвым камнем. Живая планета коснулась и тех двоих, стоявших, своими тонкими ласковыми лучиками полей, но встретила жесткий отпор неприязни. Неприязнь, упрямство, замешанное на алчности, клокотали в них, и брызги этих мыслей и слов падали в души, как тяжелые камни. Казалось, время остановилось: люди окаменели. Они стояли, раскрыв рты в яростном споре, словно на той фотографии, что мы нашли в контейнере. Живые фотографии…
— Смотри, любимая, мы упустили небольшую деталь, — я мысленно коснулся ее.
— Да, милый, я заметила, у них кожа осеннего цвета. Но мы тоже можем попробовать стать такими…
— Да, пожалуй, это нам необходимо. Давай ускорим наше поверхностное время и изменим кожную пигментацию.
Мы встали рядом с этими застывшими фигурами и замкнули руки. Наши глаза встретились. Любовь переполняла их. Она брызнула наружу, и обнаженные участки нашей кожи расцвели осенним цветом по юно-зеленому фону. Эти солнечные зайчики стати расширяться, соединяться и с легким, радостно-щекотливым чувством разливаться по всему телу. Мгновение — и мы стали неотличимы от Людей С Корабля. Мы пошли дальше, разомкнув кольцо связи. И вдруг, едва шагнув, я почувствовал, как что-то неприятное, цепкое, жгучее, болезненное упало в мой мозг и затенило разум, расползаясь внутри, как раковая опухоль. Я сразу определил источник — взрыв гнева в душе одного из людей, мимо которых мы только что прошли. Этот всплеск был так силен, что брызги долетели и до меня. Голова наполнилась тяжестью. Свободной рукой, раскрытой ладонью, не касаясь лба, я медленно провел вдоль лица, заодно поправляя волосы, до самого затылка, мысленно следя за излучением руки и как бы стирая, сбрасывая на землю эту грязь с моей головы. Еще, еще и еще раз я собирал это в кулак и сбрасывал стряхиванием руки вниз до тех пор, пока мне не стало легче. Последние пылинки чужого гнева сняла с меня заволновавшаяся поначалу моя дорогая половинка, и совсем скоро мы уже входили в открытый люк.