Второй сценарий мог иметь отношение к политике регулирования. В процессе делевериджа, происходившего в 1994 году, вскрылась вся та опасность, которая грозила финансовой системе со стороны хеджевых фондов и принципа применения левериджа. Банки, занимающиеся крупным инвестированием, выдавали миллиарды долларов ковбоям; некоторые из них были участниками хеджевых фондов, тогда как прочие работали в отделах торговых операций этих же банков. Что же произошло, когда эти ковбои разорились и таким образом привели эти банки к банкротству? На примере разорения компании Askin мы можем видеть, как никому не известный и сравнительно мелкий хеджевый фонд может бросить на произвол судьбы трех своих основных брокеров — Kidder Peabody, Bear Stearns и Donaldson, а также Lufkin & Jenrette, — при том, что их собственные убытки составили 500 миллионов долларов. Если небольшой хеджевый фонд может нанести такой урон, каковы же будут последствия краха крупного фонда? Безусловно, банкротство Askin стало своего рода предупреждением.
После падения рынка ценных бумаг подобный вопрос задавали себе многие сотрудники регулирующих органов. 7 и 8 марта проблема влияния хедж-фондов на состояние рынков стала темой номер один на съезде представителей крупнейших банков в Базеле. В Вашингтоне правительственный комитет под названием «Президентская рабочая группа по вопросам финансовых рынков» приступил к обобщенному исследованию опасностей, которые таили в себе хеджевые фонды и леверидж36.
«Хедж-фонды требуют более тщательного изучения», — ворчал член палаты представителей Генри Гонсалес, который также являлся председателем комитета Белого дома по финансовым операциям37. Все признаки указывали на готовность правительства к решительным действиям. Журнал Business Week опубликовал следующую выдержку из недавнего исследования рынка под названием «Кризис хеджевых фондов»: «Хедж-фонды подобны строптивым слонам — они страдают от избыточной задолженности, недостатка контроля и оказывают негативное влияние на состояние рынков»38.
В этой лихорадочной обстановке Гонсалес объявил о намерении своего комитета провести слушания, посвященные хеджевым фондам. Тогда газета Washington Post с уверенностью написала о том, что «эти слушания, наконец, заставят чиновников встрепенуться»39. Но втайне от общественности в определенных кругах уже стали готовиться к контратаке. Роберт Джонсон, экономист из компании Сороса, который оказал помощь в организации стерлингового переворота, в свое время занимался организацией комитета по банковским операциям при сенате, и директор Гонсалеса по кадровым вопросам в то время был ассистентом Джонсона, помогавшим тому в его исследованиях. После того как Джонсон услышал о том, что Гонсалес призвал правительство к принятию решительных мер в отношении хедж-фондов, он почувствовал, что момент для ответных действий настал: Гонсалес и прочие законодатели буквально поливали грязью сферу бизнеса, занимающуюся хеджевыми фондами, при этом даже не пытаясь понять принцип работы этих фондов. Пришло время применить тактику блефа — необходимо было заставить чиновников конкретно заявить о том, какие меры они намерены принять с целью повышения безопасности хеджевых фондов. Поэтому Джонсон позвонил своему бывшему помощнику и убедительно попросил его организовать слушания. Джонсону вовсе не хотелось, чтобы чиновники «встрепенулись», он просто надеялся, что эти слушания помогут разрядить напряженную обстановку в Вашингтоне40.
Бросив наживку законодателям, Джонсон сосредоточился на работе в компании Сороса. Он сказал своему боссу, что если законодателям не предоставить дополнительные сведения о хедж-фондах, то избежать ужесточения законодательства не удастся. Обычные американцы относятся к хеджевым фондам с подозрением, поскольку они не понимают, какую роль играют данные фонды в структуре бизнеса. Им кажется, что, «когда они ночью ложатся спать, у них дома появляется злой демон, который крадет их прибыль. И зовут этого демона Джордж Сорос». «Вам необходимо развеять эту завесу тайны», — посоветовал Джонсон. Если бы финансисты использовали более эффективную стратегию предоставления информации, люди перестали бы испытывать ненависть к профессиональным инвесторам. Ведь что ни говори, а Уоррен Баффет был поистине народным героем. 13 апреля, когда начались слушания в Белом доме, перед членами комитета выступило довольно большое количество руководителей законодательных органов. Вскоре стало ясно, что у чиновников не было никаких конкретных идей относительно действий, которые позволили бы защитить их кредиторов от убытков, наносимых разоряющимися хеджевыми фондами. И в связи с отсутствием плана действий они перешли к плану «Б» — рассуждениям о том, что никаких действий не требуется. Руководитель департамента валютных операций Юджин Людвиг настаивал на том, что хедж-фонды едва ли представляют угрозу для банковской системы: лишь восемь национальных банков выдали ссуду представителям хеджевых фондов, большинство этих ссуд были даны под имущественный залог, и сотрудники департамента Людвига лично побывали во всех восьми банках с полномасштабной проверкой. Руководитель Федерального резервного управления Джон ЛаВэр выступил перед комитетом Гонсалеса с теми же словами: сотрудники управления не слишком обеспокоены теми опасностями, которые таят в себе хеджевые фонды. Когда член палаты представителей Мелвин Уатт спросил о том, что может произойти в случае банкротства хедж-фонда, выступавшие заверили его, что с банками и брокерами все будет в порядке. Они не настолько глупы, чтобы ставить себя под угрозу, вкладывая чрезмерно крупные суммы денег в хеджевые фонды.