После дискуссии в Таиланде Джоунз принял решение заниматься, чем занимался; и в книге, опубликованной после тайского кризиса, Сорос предложил определенную защиту операций его фондов20. Защита сводилась к простой идее: спекуляции могут принести выгоду обществам бедных, если они служат сигналом, а не кузнечным молотом. Функция добродетельного биржевика заключалась в том, чтобы предупредить правительство о потребности к переменам — в случае с Таиландом о том, что бату нужно было подешеветь. Такое предупреждение могло помочь обычным людям избежать трудностей, в силу того что чем больше правительство мешкает с девальвацией, тем более безжалостным будет окончательный крах валюты. Резервы будут исчерпаны полностью, так что когда наступит кризис, ничего не останется, чтобы сдержать удар, ведь капитал утечет из страны. Такой случай спекуляций потенциально был корректен, но он мог оправдывать только спекуляции умеренного рода. Изнурительная атака на тайский бат скорее ускорила кризис, нежели подстегнула правительство его избежать.
Спустя недели после( первой продажи батов Дракенмиллером поведение Таиланда выявило слабое место в логическом обосновании Джоунза — Сороса. Спекулятивные сигналы помогут только в том случае, если правительство достаточно мудрое, чтобы отреагировать на них. Но вместо того чтобы подтолкнуть тайцев к рациональной и заблаговременной девальвации валюты, короткая позиция Дракенмиллера вызвала роковое демонстративное неповиновение: правительство растратило свои резервы иностранной валюты, покупая баты у Дракенмиллера по курсу, который, бесспорно, оставил бы его в проигрыше, когда случится девальвация. Между тем тайская экономика продолжала ослабевать. Когда Родни Джоунз приехал в Таиланд в последние дни августа, страна явно была близка к коллапсу: Джоунз насчитал сотни кранов на горизонте Бангкока, но практически ни один из них не работал. Компании, занимающиеся недвижимостью с завышенной оценкой, перестали обслуживать свои кредиты. Восемьдесят семь из девяноста финансовых компаний Таиланда были объявлены банкротами. Таиланд уже переживал финансовый кризис в 1970-х годах, но Джоунз, к ужасу своему, понял, что следующий кризис будет хуже. В те времена общий объем займов составлял 40 % ВВП; теперь же, благодаря глобализации потоков капитала, соотношение составило 140 %, что усилило последствия банковского кризиса для реальной экономики. Единственный плюс, сделал вывод Джоунз, состоял в том, что у властей все еще оставалось немного времени. Они могли прийти в себя и провести девальвацию до того момента, пока паника не заставит их это сделать.
Как оказалось, присутствие Джоунза в Таиланде ускорило кризис, которого он с ужасом ждал. Тайской прессе стало известно о его приезде, и новость о том, что иностранный хеджевый фонд нарезает круги, заставила местных инвесторов биться в нервной дрожи. Тайские финансисты и компании начали сбрасывать баты и скупать доллары, провоцируя очередной раунд валютной интервенции центрального банка с целью защитить уровень валюты. Вечером в воскресенье 11 мая премьер-министр Чавалит Йонгчаюд усилил ощущение кризиса, появившись на телевидении, клянясь поддержать бат, добавив затем самоубийственное сообщение о том, что он не может гарантировать успеха в этом деле. Прямо как в случае с Британией, которая продолжала защищать фунт стерлингов, хотя было понятно, что игра окончена. Таким образом, тайским верхам не хватило мужества понять несостоятельность своей позиции. И так же как в случае с Британией, реакция со стороны команды Сороса была предсказуемой.
Через три дня после выступления Чавалита по телевидению Дракенмиллер увеличил свою ставку на бат с 2 миллиардов до
3,5 миллиарда долларов. Новая позиция по-прежнему составляла лишь третью часть капитала фонда Сороса, часть которого Дракенмиллер мог бы продать, если бы он агрессивно увеличивал использование заемных средств. Но теперь Дракенмиллер перестал быть единственным игроком в этой игре. Тайские инвесторы избавлялись от бата, а вслед за ними и другие хеджевые фонды. Пол Тюдор Джонс, который беседовал с Дракенмиллером по нескольку раз в день, желал быстро начать торговлю, как это сделали многие другие макрофонды из тесно спаянной вокруг него группы. Крупнейшим игроком после Дракенмиллера был, наверное, фонд Tiger Джулиана Робертсона, занимавшего короткую позицию относительно бата, позицию, которая в итоге достигла 2 миллиардов долларов21.