Сорос надеялся, что приватизация «Связьинвеста» наметит поворотный пункт для России47. До 1997 года государственные активы передавались российским олигархам по бросовым ценам, а иностранные инвесторы были исключены из этого процесса. Но на этот раз иностранцы были допущены, и тот, чья ставка будет наиболее высокой, должен был победить. В некотором роде Сорос был прав: когда в июле 1997 года были открыты торги, консорциум, которому он жертвовал, предложил наибольшую сумму и выиграл. Но не было даже отдаленно очевидно, что для этой победы необходимо было участие мессии, и кроме того, это была пиррова победа. Олигархам, проигравшим торги, принадлежали газеты и телестанции, и вскоре наружу выплыла череда историй, в которых поливали грязью интриги победителя. Недели клеветы и оскорблений заставили трех правительственных чиновников уйти в отставку и отвлекли администрацию Ельцина от ее реформаторского курса. Будучи далекой от того, чтобы помочь России преодолеть кризис и перейти к более чистому виду капитализма, эта история со «Связьинвестом» повергла правительство в хаос.
Тем временем волны шока начали накатываться из Азии. Банки, которые кредитовали Таиланд, Индонезию и Южную Корею, стали терпеть убытки и были вынуждены отзывать некоторые займы из России. Российские финансисты понимали, что война за «Связьинвест» означала конец экономической реформы, и они присоединились к борьбе за вывод денег из страны. В результате азиатского экономического кризиса цены на нефть упали, а Россия была главным ее экспортером. Попавшая в тиски между сокращающимися доходами от экспорта и оттоком капитала, Россия столкнулась с мучительной кризисной ситуацией. Чтобы привлечь инвесторов, правительство вынуждено было предлагать любые самые высокие процентные ставки по облигациям. К апрелю 1998 года процентная ставка по краткосрочным рублевым облигациям в пересчете на год достигла 30 %, несмотря на то что срок их погашения был достаточно коротким и снижал риск для покупателей. В мае доходность так называемых ГКО достигла шокирующих 70 %.
В хаосе, который последовал после тендера «Связьинвеста», неликвидная позиция Сороса в 1 миллиард долларов выглядела безумной. Но желание заработать 70 % на краткосрочных правительственных облигациях было совсем другим делом, и веко-
ре у половины хеджевых фондов Нью-Йорка потекли слюнки. Трехмесячные облигации с двухзначным доходом, несомненно, были сделкой десятилетия. Финансы России представляли некоторые риски, но на краткосрочном горизонте это казалось приемлемым. Запад не даст такой ядерной силе, как Россия, прекратить выплату дивидендов и погрузиться в хаос, звучал аргумент, и если ситуация ухудшится, Соединенные Штаты надавят на МВФ, чтобы тот увеличил поддержку России. В июне Goldman Sachs гарантировал выпуск российских облигаций на сумму 1,25 миллиарда долларов, и этот выпуск пользовался настолько хорошим спросом, что его распродали за один час. Каждый макроинвестор Манхэттена, от Сороса до Tiger и более мелких игроков, жаждал российских инвестиций48.
Но самая экзотическая российская игра в тот момент не шла ни в какое сравнение с ГКО. Это была игра на палладии.
СО ВРЕМЕН СВОЕЙ ПЕРВОЙ ПОЕЗДКИ В СИБИРЬ в 1994 году Дуайт Андерсон продолжал выстраивать позиции Tiger в отношении палладия. Он научился ориентироваться на российском рынке палладия. Каждый год органы законодательной власти и правительственная экспортная компания спорили, сколько металла должно быть продано, затем центральный банк, Министерство финансов и чиновники Норильска спорили, кто и почем сможет продать палладий из выделенной квоты. Андерсон подпитывал свои взаимоотношения с ключевыми продавцами металла долгими обедами и виски, делая покупки, где это было возможно. И затем, летом 1998 года он увидел возможность, которая позволяла больше не следовать этому подходу. Финансовая безысходность российского государства могла повлиять на изменения в игре на палладии.
Андерсон обратился к своим русским друзьям со скромным предложением: купить весь запас ценных металлов Центрального банка и Министерства финансов за исключением золота. Он купит палладий, родий и серебро. Все, что есть.
Отчаянный план Андерсона предусматривал искусную логистику. Часть металла будет доставлена в Москву из Сибири на бронепоезде. Затем вся партия отправится самолетом в Швейцарию и будет храниться в банковском хранилище с пометкой Tiger. Tiger заплатит 4 миллиарда долларов, когда металл будет ему передан, — ту сумму, которая поможет снизить сиюминутное давление на российский бюджет. Затем он станет распродавать на рынках запасы постепенно, делясь прибылью с российским правительством. По оценкам Андерсона, возможные доходы Москвы могли бы составить приблизительно 8 миллиардов долларов или около того.